Ей говорили: «Будь, как все,
ходи со стадом. Что за норов?!»
Она в ответ искала норы,
желая скрыться насовсем
в тиши мечты и там жила,
пока не требовали выйти
туда, где волком впору выть, и
где раздевали догола,
сдирая то, что звали «дурь»
и «возмутительные штучки».
Тогда кудрявые колючки
вросли болезненно вовнутрь,
и заплелись в ажурный шар –
уютный кокон. В нем живое
возникло нечто цвета хвои,
теплом спасительным дыша.
Она тайком ушла в себя,
чтоб уберечь покой младенца,
пока свернувшееся тельце
лежало в коконе, сопя.
А там, снаружи – дикий ор.
Ее облаяли до хрипа.
И неприветливые типы
несли, как знамя, приговор,
ярлык «иная», кнут и плеть.
Она терпела, – слаб малютка.
Столетием казались сутки.
Не ускользнуть, не улететь.
И вот случилось! – вышел он
из темноты, расправив крылья.
И все мучители застыли, –
на них взирал ее дракон.