А гармонист отплясывал
Пальцами по кнопочкам:
«… а ну, давай, грудастая!
А… опочки! А…опочки!»
От печки с чугуночками,
От оголённой лампочки,
От вешалки с крючочками,
От табуретки – лавочки.
От серых щей с баранинкой,
От осетринки тоненькой,
От холодца – телятинки
Да от грибков солёненьких.
Басы ревели, охали,
Переходя на «низкие»,
И рассыпались пО полу
С притопами да взвизгами.
Стакан проливши, дяденька
Сползал под стол уверенно.
«А ну, давай-ка, Наденька!
Надежда Алексеевна!»
А пироги горбатились
С брусникою да клюквою.
Пошла с частушкой матерной
Жена Серёжки Крюкова.
Сбежала кошка старая
От этакой стихии.
А гармонист наяривал,
Его не обносили!
Старик крошил на бороду
Капусту краснолистую.
«Приедут, чай, из городу!»
Его одели в чистое…
Изба дрожала стенами,
И драка затевалась.
Шипело пиво пенами
И водка не кончалась.
А я сидел за фикусом,
Отдельно. «Ведь ребенок же!»
Уставленный изысками:
Ватрушками, "пироженым".
Бабуля пела сладенько:
«Не слушай их, бери – ко, вот!»
А я боялся дяденьку,
Что привели избитого.
Апрель 2019 г.