Петь плачем певчей птице суждено,
Глотка свободы в клетке не дано.
Ширшов Евгений
Посвящаю
Заслуженному работнику
культуры Р.Ф.
Никишину Г.К.
1
Не мне ли в полночь ворон чёрный
В дубраве трижды прокричал
И полем ветер стих проворный,
Чтоб вещий сказ я Вам начал?
Хоть ты сычом заухай леший
И волк ощерью клык оскаль,
Я Тульской гатью выйду пеший
С Луны смереживать перкаль.
Звёзд высвет матрицы Вселенной
Тревожит долы холодком
И лунный блик, стезёй нетленной
В речушке плавится желтком.
Страх, звёздной магией, снопами
С ног валит набожный народ,
Но я уверовал с годами
В Луну мне дел - невпроворот.
Вспять мыслью шар земной вращая
Я фактом рушу аргумент,
От плевел зёрна очищая
Являя истины момент
И в рост Луны всю ночь мечтая,
Внимаю прошлое веков,
Под утро хрупкой льдинкой тая -
Удел сказателя таков.
Не рыскал я золы дилемму
В лешачьих лежбищах лесов,
Мой Ангел выверил поэму
По хронометрии часов.
Слог правдой - истинной суммарен,
Под звёздной россыпью веков,
Я Высшим Силам благодарен
За глади письменных шелков,
За глас Господнего мерила,
Церковных праздненств торжества,
За Христианские кормила
От Иисуса рождества,
За вызвоны молельной меди,
О новоявленной звезде,
За зорей, розовые цеди,
Грачей за плугом в борозде,
За день, что мне рассветом брезжил,
За жизнь в раздумье вековом,
За то, что жил и вроде не жил,
Смахнув слёз скупость рукавом
И в лодке нищенской юдоли,
Куда бы жизнь не занесла,
За Русь, испытывая боли,
Гляжусь я радугой весла.
Ритм сердца не сбивал мне камень
За пазухой раздраем дней,
Я бабочкой летел на пламень,
Порхая в отблеске огней.
Я вынес зависти издёвку -
Бездарной братии синдром,
Под Духа Светлого диктовку,
Скрипя усидчиво пером.
Без груза выслуг ярлыками,
Рванув пробором по чубам
Я своре с волчьими клыками
Письмом отнюдь не по зубам.
2
Не в этой росной ли подвеске
К лицу полыни серебро?
На Спас ли в нашем перелеске
Я вытряс сумное добро?
Мне жаль, добро - то не дрянное,
Не шишки, пьяных в усмерть драк,
А слово - русское, родное
С намёком сказочным - дурак.
Тот, кто его найдёт, тот станет
Чуть свет блукать навеселе,
На грош счастливчик не обманет,
Ни за селом, ни на селе
И прихоть свыкнется к полушке,
Уклада самом низовом,
Той, общей радости в церквушке,
От молний в небе грозовом.
Не хлопал мне узбек в ладошки
С плешин подмосточных Москвы.
Что видел я круглей картошки
И слаще сахарной морквы?
Мне в дикость логарифм поленьев
С корнями школьного желе.
По вкусу мне плоды кореньев,
Что я повырастил - в земле.
Я не метал поклонный бисер
Дарами вскормленной свинье,
Мне оной отбезменен мизер
С хмельной бравадой в полынье
И по земле, бродя исконной,
Гонимый в спину ветерком
Мне на заре в речушке сонной
Блик лунный зиждется белком.
Скит ли я в жизни, той прошедшей,
Обрящил при монастыре?
Не блажил ли зарёй отцветшей
В другой - пылающей заре?
3
Над Русью вороны кружили,
Ярило крыльями затмив,
Всем скопом нечисть сокрушили,
Развеян прахом силы миф.
Посвесив клювы, недобитки,
Натыкав веер перьев в зад,
В Кремль шлют циничные открытки -
Возврата ощипа назад.
Кремль фото им - досуга Вани
В конверте, впрочем небольшом -
На глянце в полночь в кущах бани
Он репу сеет нагишом.
Вам ли на русских хмурить брови
В шеренгах, встав к плечу плечом?
Вам в собственной купаться крови,
Коль в Русь Вы вторгнетесь с мечом.
Русь не сметут врагов болиды,
Ей миром властвовать в веках
И чешут репы инвалиды
В евросоюзных колпаках.
У нас шесть сотых га усадьбы -
На них дом отчий, сад, сарай.
В чём мы отплясываем свадьбы
В том и отходим к Богу в рай.
Не быть в раю путём окольным -
Без веры в Бога сгинет люд.
В рай не пройдёт Ушком Игольным
Добром навьюченный верблюд.
Край Тульский звучен кабалами,
Клепая к дугам лемеха,
Но прежде - ратными делами
Гудят кузнечные меха.
Сень леса сыплется листвою,
Раскаты катятся в поля
И, упиваясь синевою,
Взмывают к Солнцу " Тополя ".
Гром ли умельца вдрызг утюжил,
Карманный ли мурыжил пшик,
Не струсил, выстоял и сдюжил
Смекалкой лапотный мужик.
Под ветхой кровлей церкви нашей
Приют бездомных сизарей,
Я ж, сыт берёзовою кашей
С отмашкой, выборных царей.
Марш танков, вылязгами траков,
Выискивал раздора цель -
На Белый дом сходил цвет маков,
Деля правления портфель.
Не выткать русского узора
Жиду на газовой трубе
И в Русь вкогтился смерч разора
Орлом двуглавым на гербе.
Нет плоше нынешних известий,
Проел плешь рыночный сюжет -
Нам на ремнях, ценой отверстий,
Грозит скукоженный бюджет.
4
Мне всплыло время горлопанов,
Кладёт прицельно брата брат
Во имя красных истуканов,
Минуя свода Божьих врат,
Где нега моря золотого
Чарует райской новизной,
Где Трон небесного святого,
На сини гор льёт свет казной.
Не надо быть большим поэтом
Строкой, взлетая высоко,
Там воздух - золотистым цветом
И мне дышалось им легко.
Там вечна Муза скрипок дивных,
Строкой я ставлю Ей свечу
О виртуозах примитивных -
Московских, скромно промолчу.
Флаг рдеет кровушкой в бедламе,
Груб Бланка - Ленина помол,
Я слышу дробь чечёток в храме,
Где правит балом комсомол.
От дерзких сталинских репрессий
Гремел процентами ГУЛАГ.
Над быдлом фрайерских профессий
На вахте рдел тряпичный флаг.
По гроб сгребали на орехи
Попы, простуженно сопя,
За святотатские огрехи
Кудлатой кодлой возопя.
Кто шаг чеканил - Слава Богу!
На дюйм не сгладит роздымь быль.
Кто со страной шагал не в ногу,
Тех стёрли в лагерную пыль.
Русь не подёрнула трясина
С трибун Кремля подул норд - ост
И мавзолейного грузина
Кремль свёз от Бланка на погост.
За кровь невинно убиенных
Им в райском не бывать саду -
Их души в кратерах геенных
Горят убийцами в аду,
А время коршуном летело,
Что не партиец - атеист,
Но и его смердело тело,
Грехи вершковил акафист.
Бес лёгок на помин докуки,
Хмельное время с Ним текло,
Не жемчуг сыпал Он мне в руки -
Бутылок битое стекло.
Я ауру души - бунтарки
Зелёным змием обвивал
И змия выказал помарки
Окна решётчатый овал.
В хлябь, с вырубки исповедальной,
Мне горше зреть сумбурность дней.
По жизни я с братвой охальной
Сдружил, да так, хоть в омут с ней.
Я параллелен с фанатизмом
Дурманом лет он мне знаком,
За пресловутым коммунизмом
Петлял сам зайцем - русаком.
Из книг, от пят и до макушки,
Не в жилу мне социализм,
При нём всеядные верхушки
Ввергали Русь в каннибализм.
В ночь, баба песенной улыбкой,
Гнала прочь думу о мальце,
Катаясь под сыновьей зыбкой,
Со следом крови на лице.
Не терпит хлеб головотяпства,
Витал поместно бабий ор
И рушил узы панибратства
Застольный гость - голодомор.
Как выжить при капитализме,
Стволам излишне кобура.
По горло я в дерьмотализме
Хриплю могильщикам – Ура!
За честь оффшорной ахинеи
В Кремле радеет Сатана -
За папуасами Гвинеи
Бравурно шествует страна
И царь и Бог хохмач Ванюшка
В экстравагантном пиджаке,
А в церковь дурня мать - старушка
Боченит в рваном башмаке.
Кабмин кремлёвский по - мендельски,
Взахлёб лапошит наш народ.
Жид, русских - стажем, по - еврейски
Допёк, кривя ухмылкой рот.
Пусть здравствует себе столица,
Для нас селян расклад таков -
За грошик, Тульская землица
К нему отходит, бедняков.
По строгим западным лекалам
Кремлём пошиты хомуты
И Думой втюханы хлебалам
Со съёмом смертной темноты.
За что Ванюшка оплеуха? -
За схлёст с хапугой областным.
Не крепость в нас Святого Духа
Крепки мы хватом крепостным.
Сплошь заевреена Госдума,
Считая в сейфах барыши,
Без фамильярностей и бума
Иудят слуги нам шиши.
Власть в казнокрадстве не раскаясь
С мошной увязла во вранье.
О самородки спотыкаясь,
Русь пешит нищенкой в рванье.
На лысой тыкве конформиста,
Хоть кол дубовый отеши,
Не сгложет совесть сатаниста
Продажным импульсом души.
Как в Центробанк проник воришка,
Служивый ли с ружьём вздремнул?
Две тонны с возом золотишка
Из сейфов шельма умыкнул.
Эх, кабы други не понюшка
На казначейском сундуке -
Не бил бы в грудь себя Ванюшка
В лакейском статном сюртуке.
В мах триллионные делишки
Сокрыл окурком пироман,
Нам цифрит, голые нулишки,
Кремлёвских прихвостней обман.
Трамп не зевал в обьятьях скуки -
В Русь вошью вгрызлась нищета
Он и связал кремлёвцам руки,
Сковав морозом их счета.
Под тулья шляп спряднили пейсы
Чинуши в масках немоты
И за кордон простёрлись рельсы,
Карманным шмоном бедноты.
Не в рубищах ли самодуров
Палаты каменные ждут,
Где за стабильность каламбуров
Итог афёрам подведут?
На ухарей верна уловка,
Исчезнет денежный отток -
Для крыс на взводе мышеловка,
А к ней - лоханный кипяток.
А шторм грядёт, в нём зреет буря,
Массивы кряжисты дубрав.
Мне солнце, ясным глазом щуря,
Дало понять - я сказом прав.
Где ты с дубиной дебришь - Разин,
И ты с оглоблей - Пугачёв?
От супостатов - безобразин
Льём слёзы сотнями ручьёв.
Эх, Ваня, вжарь нам на баяне,
Плюнь на заносчивых невежд,
А мы подхватим - россияне
В стране печалей и надежд.
Я в кралях черпал вдохновенье,
Купаясь в облаке истом,
За что мне карой - провиденье
И дрожь осиновым листом.
Мой узок лоб для створ науки
В мирских, погрязшему грехах,
Бог Лиру мне сподобил в руки
За блуд воспеть Христа в стихах,
Чтоб правда - ересь обличала
Со дна библейского ларца,
Где на хахряк свой изначала,
Погнула церковь жезл Творца.
О Иисусе, зная - тало
По книжным зарослям крушин,
Мне новь о Нём сваять предстало -
С небес желтит луны кувшин.
Я Божий раб и на потребу
Рукой Всевышнего водим,
Ведь даже к трапезному хлебу -
Духовный хлеб необходим.
Как мне не вспомнить добрым словом
Еврейки - травницы отвар?
На одре в сумраке лиловом
Я сам вскипал, как самовар.
Я партитурой первой скрипки,
Смычком оркестра дирижёр,
Им, пальцев в щёлк, минор улыбки
Свожу в улыбчивый мажор.
Я многих казней очевидец,
Дана мне свыше эта роль.
Я от своих смертей - провидец
В Таро я Трефовый король.
5
По Божьей праведной предтечи
Муж под уздцы, ведя осла,
На нём жене, укутав плечи,
Роптал на зиму не со зла.
От связки дров не стало жарче,
Под всхрапы сонного осла
В ночь, со звездой взошедшей ярче,
Мария Сыном понесла
И не под крышей в отчем доме
И глазом лекарских верхов,
А на подстилочной соломе
В пещере местных пастухов.
Мать Сына скуклила в пелёнки
И кроху в ясли поклала,
А Он глядел, раскрыв глазёнки,
Как мать лучиной тьму гнала.
Пал ниц в догадках муж Марии
Иосиф, смерив тень молвы.
Из дальних мест Александрии
К ним по звезде брели волхвы.
В глушь, краем, выдалив селище,
Верша по звёздной карте путь
Их Бог в пещерное жилище
Привёл с мытарства воздохнуть
И в омовении настыли
Среди заснеженных кустов
И халу у огня делили
Волхвы на семь голодных ртов.
Не слышны блеянья овечьи.
Горбун изрёк - в гряде веков
Бес души сгложет человечьи
Порочной алчностью оков,
Но, станет Сыне Человече
По слову Божьему Отца -
Он с Трона Царственного, - вече
Сплотит молитвами сердца.
Сикль злата, ладан в склянке миру
Волхвы младенцу поднесли,
Чтоб благоденствовал Он Миру
И к Богу тернии вели
И, выззолотив полотенцем
На арамейском - Иисус,
Свод чар воспели над младенцем,
Спророчив вслух змеи укус.
Внял зов мольбы четы Архангел
И сгладил в душах их надлом
И новорожденного Ангел
Овеял благостным крылом.
А, перед этим, Ангел светом
Марии вывел на стене -
Не бейся Дева над ответом
Ты Духом зачата - во сне.
Под утро свет в пещерной плошке
Стал их в дорогу поднимать.
На правой Сыниной ладошке
Знак Икс узрела с болью мать.
Со дня рождения, до Тризны,
Христу в лампадности икон
На день седьмой в краях Отчизны,
Плоть обрезом свершил Закон.
И рос в семье Он голубёнком,
Пастушил агнцев на заре
И с уличным, слепым котёнком,
Играл смиренно во дворе.
6
Царь Ирод в бешенстве дурную
Воспринял новость слухачей
И с трона ринулся в парную
В ней козни строятся ловчей.
Он в бане, в царском облаченье,
Взревел, как в клетке грозный лев
И сник тиран в изнеможенье
Волхвов повысечь, повелев.
Внёс Ирод, что злодейством редок,
Указом страж повелевать -
До двух лет иудейских деток
Мечом подушно умерщвлять.
Сквозь щели дым змеил в жилища,
Крик чад взывал со всех сторон,
Гнал ветер смрадом пепелища,
Взметая полчища ворон.
Сам Бог спас мирное семейство,
Едва затеплилась заря,
От неприкрытого злодейства,
Недальновидного царя
И в гроте каменной пещеры
Рос отрок, выстрадав покой
И не найдя в покое веры
На Иордан глядел с тоской,
То ситом редкого тумана,
То Солнца тысячью кадил
Он по верховью Иордана
Скитальцев сушью проводил
И на земле благословенной
Сквозь зной, барханами саванн,
Он с думой самой сокровенной
Купцов покинул караван.
Конь в Индии Христа стреножен,
Христос свет брахманов познал,
Меч словом не блистал из ножен,
Но от другого Сам стенал.
Сын Божий клешни метастазы
Рукой бесследно удалял
И язвы струпьевой проказы
Господним даром исцелял.
Не раз Христос своей молитвой,
На спящих, высиненный тлен,
Со Смертью, выигранной битвой,
Крушил цепных реакций плен.
Под сени лоз, собрав страдальцев,
Велев жевать им терпь хвои,
Меж тем, глазами чутких пальцев,
Читал Талмуд, смежив свои.
В мак зорь, лучась предивным светом,
В хитоне цветом в небосвод
Он вторил мантры и при этом
Босым ступал по лону вод.
Смерч ли глумился Иорданом,
Туманом стлался ли памфлет,
Он в этих водах Иоанном
Крещён Сам в полных тридцать лет
Он, Иисус из Назарета
Дышал пустыней сорок дней,
Где Солнцем почвы соль нагрета
И Дьявол хлеб кидал на ней
И, выдержав срок испытаний
В песках, узрев колосья нив,
Бог дал Христу ларец познаний,
Двумя перстами осенив
И Бог Его направил стопы
В безмолвный стан людской ночи,
Где греховодные потопы
Затмили Господа лучи.
7
Рим не чурался роз блаженства,
Тускнело медью дно казны.
В щит встали кланы духовенства,
Отвергнув лучик новизны
И, видя в действиях Христовых
Казне значительный урон,
Рим формами мечей крестовых
Горой голов мощнил свой трон.
Кровь плахи, выбелив рубахой,
Склонил Креститель телеса
И трижды гнулся меч над плахой,
Являя веры чудеса
И с гулким посохом изгнаний,
Кошель, чей сребренником пуст,
Жизнь прожил без церковных званий
Христа оратор - Златоуст.
В ширь крепло новшеством сектанство,
Общинный Дух Христом вещал
И новых агнцев в Христианство,
Христос купелью обращал.
Из веры, чем мы живы ныне -
Изжит гордыни карнавал,
Он с ног послушником общине
Водой пыль странствий омывал.
Нет граней времени в пространстве,
Литавры не гремели туш,
Сеть Иисуса в постоянстве
Налова человечьих душ.
8
Шла валко плотника работа,
Под гнётом тягостных недель
И вилась стружки позолота,
Стеля Иосифу постель,
А наречённый Иисусом,
Верстал по дереву в отца
Он пот в резьбе с тончайшим вкусом,
Устало смахивал с лица.
По росту фартук подпояше,
Владея творческим огнём
Он сам апостолам по чаше
Вырезывал из липы днём.
Не хвастал Он резным почётом,
Поделки с тёплой белизной
По штукам, всех тринадцать счётом,
Хранил в холще - одна к одной.
Был Иисус ли озадачен
Бесовской дюжиной числа,
Но Богом путь Его означен
Огрузом по суху весла.
Он ликом светел, волосами -
Волнист, в лёт удалью плечист,
Взирая карими глазами
Душой и проповедью чист
И под опекой Магдалины
К её Христос довлел теплу
С блюд не гнушал вкушать маслины
И Богу чествовал хвалу.
Не в роще ли тропинкой мглистой,
Где, так напевны соловьи,
Он ей черёмухой душистой
Признался в трепетной любви?
И не она ли, Магдалина
Венки сплетала для Христа?
Не им ли ягоды калина
Дарила гроздьями с куста?
На тайной дружеской вечере
В кругу своих учеников,
Он им внушал о Божьей вере
В одном из винных погребков.
Всю ночь, до самого рассвета,
За скудной трапезной едой
Из рыбы с крошевом омлета
Текла беседа чередой,
Но шёл ли хлеб насущный проком
Нам тайну пыль веков хранит,
Но стал апостолам уроком
Христа - учителя гранит.
На сколах выжженных окраин
Варначил римлян легион
В бег ударял израильтянин
В другой плачевный регион
И глазу, там - одно и то же
И уху гогот тошнотой
И с возгласом - дай сил мне Боже
Трусил он дальше колготой.
Чей страстный хрип в каморе тёмной
Свивает в правду жизни нить,
Как за предел с земли Законной
Раввинам римлян оттеснить?
Чем с Палестины невезучей
О, Боже, Ты меня прости,
Не ядом ли змеи гремучей,
Сошлись власть римлян извести?
И с детских лет, нося утайно
Змеи спророченный укус,
По Божьей воле, не случайно
Возглавил смуту Иисус.
Их чаши вспенились янтарным,
Водой разбавленным вином
И с чувством самым благодарным
Апостолы забылись сном.
На шеях с пошлинной удавкой
Наёмных римских палачей
Жизнь или Смерть назрели ставкой
Каморочных бородачей.
9
О, Боже, грешны души наши,
Христа баюкал сон дождём.
На дне своей испитой чаши
ЗНАК ИКС Он выскоблил гвоздём,
Но не сомкнул Спаситель очи
И вкупе с вызревшей звездой,
Он римлян под покровом ночи
Заклял изжить гнилой водой.
Не скрипом ли закрались воры,
Сквалыгам ли важна душа?
Но чья же тень стеной каморы
Шатнулась выходом спеша?
Мысль Иисуса воспорхнула
Клубком двенадцатой души,
Не тень Иуды ли мелькнула
К дворцу в сиреневой глуши?
Сон с лиц отёрли рукавами
Апостолы, недоумев,
На плечи, свесив головами,
С Христом изменой, онемев.
По лужам шлёпал без разбора
Сморчок - Иуда казначей
Вдоль страж дощатого забора
Вдыхая запахи печей
И слов предательских податель
Чья жизнь кренилась по часам,
Горд тем, что сам он - ЗЛА КАРАТЕЛЬ,
А Иисус пал жертвой сам.
Не сладок хлеб из рук тиранов,
Так мыслит каждый патриот.
На заговорщиков - смутьянов,
За мзду донёс Искариот.
Он лицами Первосвященства
Листом, дрожащим по утру,
Хоть в ряд поставлен отщепенства,
Но лицам стался по нутру
И только так и не иначе
На тридцать сребряных монет
Он стал апостолов богаче -
Богатства в боголепстве нет.
За воз добра - три воза худа,
Прильнув к церковному глазку
Лбом в дверь поклон отбил Иуда
Маммониному образку.
Он свой кошель потряс победно
Сморчку - Иуде Дьявол брат
И жизнь ухабил жлоб скаредно
Менялой у церковных врат.
И вынес сам себе Иуда
Земное время жития
И гнулась гибко, где запруда
К нему осина бытия.
Мне видится былое здраво,
Видением не пренебречь
И правым я воюю право
На правды истинную речь.
10
На ус мотал Пилат - божницу
За вольность дум сгнобить в тюрьме
И штрафом, выстегав блудницу,
Примножил пошлину в уме
И праздной свиты царской кучка
К царю схитрила щукой вплыть -
Как смеет плотник - недоучка
Царём царей себя прослыть?
Знав, тайный сговор иудеев,
Пилат не мог секунды длить
И он сшипел:" Схватить халдеев
И в судный день Христа казнить.
Час иудейского веселья
Прервал условный свист постов.
Глубь Елеонского ущелья
Разверзла страже шаг Христов
И тыча жаром пакли в лица
В Христе нашли добычи куш,
Ржой петель вскрикнула темница,
Царь в ад ступил главой кликуш.
По трём плодам срубили древо,
А был ли в тех плодах изъян?
Клин вбил Пилат, огладив чрево -
Он маг, мошенник и смутьян.
В час судный вечной круговерти
Основой взглыбил постулат,
Где сам вердикт - повинен смерти
Три дня вынашивал Пилат.
Над Ним суд стёган белой ниткой,
Мечом судилища слова -
Тот, кто ползёт на трон улиткой,
Тому обузой голова.
Что мог сказать с зубным прикусом
Суду тяжёлым языком,
Тот, кто назвался Иисусом
В чью встрял гортань удушья ком?
Хрупь тела лестна костолому,
Вспять стрелки дрогнули часов.
Стон за Христом, подобно грому,
Издал стальной дверной засов.
Он перед пыткой душегубов
Молился страстно по ночам,
Но ни кого из правдолюбов
Смельчак не выдал палачам.
Тем, что мне видится ночами
Хребет ломаю я молве -
Вот был за что плашмя мечами
Побит Христос по голове.
Текст клирика не заостряет -
Христа Законный интерес,
А по сему не удивляет
К дарам церковных душ прогресс.
11
ЗНАК ИКС на длани, сжав до боли,
Сам сплотничал себе Он крест.
Не по своей, по Божьей воле
Топорный звон будил окрест.
Под стражей брань, на холм Голгофы,
Согбенный, сквозь толпу зевак
Он нёс свой крест для катастрофы
И на скуле играл желвак.
То справа плети свист разгульный,
То слева огненным рубцом,
То в спину выкрик богохульный,
Назвав живого мертвецом.
Из воздуха за хлеба груды,
За рыбу, красного вина,
Желчь скверны алчного Иуды
Печатью смерти скреплена.
Со дня на день кусты сирени
Раскроют листьев изумруд.
Он шёл и падал на колени,
Подъём на холм Голгофы крут.
Ни зла в очах Христа, ни лоску,
До крови стиснуты уста.
Срез комля к яме скрёб полоску
Весенней сыростью креста.
Казнь казням - рознь, Ему позорной
Судьба нагим благоволит.
Сущь смерти - в зыби иллюзорной,
Смысл жизни - правды монолит.
12
Царь сгустком с тела вывел кровью
На жести ржавого листа -
ЦАРЬ ВСЕХ ЦАРЕЙ и Сам с любовью
Приладил жесть на верх креста.
Он на кресте раскинул руки
Под смех воинственных невежд
И царь бестронный принял муки
Без царских вычурных одежд.
Резь вызмеилась на запястьях
Ременной грубостью пращей
В них вбили два гвоздя в пристрастьях,
Приспешники из недр плащей
И брус подстопный закрепили,
Взбодрив себя хмельным глотком
И третий гвоздь распятный вбили
В скрещение стоп молотком
И крест с Ним к яме подхватили
И комель скрылся в ямный зев.
О! Как же голуби вскружили,
Христос в них зрел любви посев.
Не увенчал убор лавровый
Христа высокое чело,
А ниспадал, шута - терновый
Пригодный, лишь на помело.
Соль пота очи жгла туманом,
Взойдя на смертный пьедестал,
Царь не кичился царским саном,
Храня в душе любви кристалл.
Царь жаждал пить и дали уксус,
С копья распятому Ему,
А Он вдохнул эфирный мускус,
Ему понятный одному
И, что бы мы ни говорили,
Закон для бедных масс суров
С Ним по бокам ещё казнили
Разбойных дел двух мастеров.
В их ум слова Христа превратно
Дошли на фоне всех скорбей -
Вам рай открыт, а Я обратно
Вернусь лелеять голубей.
Ты царь царей, Христос послышал
От мастера разбойных дел,
Ты коробы чудес створишал -
С креста сойди в родной удел.
Я не сниму венок терновый,
Христа скровянили уста -
По терниям мой путь не новый,
Но новой веры свет Христа.
За Вас умру рабом во греше
Вы Жезл мой, Скипетр, Вы мой Трон,
Во гробе Бог меня воскреше
По трём дням мнимых похорон
И рты раззявили повесы
В местечках с казней, сбавив ход
И спала в церквах ткань завесы,
Открыв неверующим вход.
Не всяк молитвой свет добудет
И, зная в срок и мы умрём,
Для нас Он был, Он есть, Он будет
Духовным, праведным царём.
13
Как с пасквилем и мне ужиться,
Где христианский мой причал?
Нас двоеперстием молиться
С креста Сын Божий поучал.
За нестыковкой - нестыковка
Лукавством церковь не нова.
Вкруг пальца нас обводят ловко
Церковных таинств жернова.
Нет, не приучен с детства врать я
Под звон церковной каланчи
В пост в кельях горестные братья,
Смакуют с дичью калачи
И до потопа, жив покуда,
Затворник с кончиков ушей,
От Бога, снискивая чуда,
На Библии кокошит вшей.
Он в трансе от всенощных бдений,
Такую выморозит чушь,
Что от брошюрных откровений
Приход спешит из церкви в душ.
Глуп ли, умён ли поскакушка -
Ничтожна старца всхлипов вязь,
Но вся кремлёвская верхушка
Ведёт с убогим тайно связь.
За знак, ванильные ватрушки,
Потребой взвинчены вдвойне.
Нет на рисунке старца пушки -
Отбой и атомной войне.
Прыг - скок и кляксой поскакушки
Сыт в храме не един монах.
Топ - хлоп и чешем мы макушки,
Бюджет, латая на штанах.
Наш разум в старости ветшает,
Откинув крышку рундука
Свят к склепной жизни воскрешает
Подсвечным воском паука.
Смерть, не изгнав свечой молитвы,
С коленей глиняных колосс
Не зная свежесть лезвий бритвы,
Вздымает кашлем лён волос.
На Божью милость, уповая,
На нужды, выкомкав псалтырь,
Лбом стену склепа, пробивая,
Смердит зловонием упырь
И в смертной схиме бедолага,
Подлобит блеклые глаза,
Так не стяжав от Бога блага
Свечой, ссветляя образа.
Нам в домыслах евангелистов
Разница правдами мура
И даже ярых атеистов
Коробит догмы мишура
И патриаршее ученье
Предвзято каверзной статье
И мне чело на отсеченье
Какой склонить галиматье?
Кремль под себя подмял Кирилла
Олигархическим мешком -
Шлейф сатанинского кадила
Разит табачным запашком
Крым возжелал наш благодетель,
Собора в нём, узрев нашест.
Хрен с маслом, Бог тому свидетель,
Дельцу крымчан означил жест
И не берёт лгуна остуда
Прыщом на пакостной губе.
Кто на Руси сейчас Иуда -
Судить честной народ тебе.
От патриаршего заноса
Воротит верующий нос -
Кто в рясе видит ближе носа,
Тому от Господа разнос.
Пал на Руси чинят расстриги,
Балуя Дьявола огнём,
Днём под мостом, жуя ковриги,
Шарашив ночью кистенём
И в нашем Тульском захолустье,
Где, что ни чин - миссионер,
Где, что ни поп - неправды устье -
Тот и другой миллионер.
Сна в руку, выжгутив обрывки,
Монашки, чуя сердца сбой,
Мёд с дьяком, выковшив наливки,
На сносях шастают гурьбой
Что нам несут церквей застенки? -
Библейских старцев дребедень,
На казнях Девы пялят зенки
На нижепупную растлень.
Крест Божий выззарил орбиту
Баклушной липовой щепой,
О том слампадничал сюиту
Капеллы певческой запой.
Нам притчей во языцех стали
Христовой казни пять гвоздей
Со шляпками библейской стали,
Скрепыжив профилем груздей.
А в нашей церкви, что за давка
В канун Великого поста?
Свин в рясе ладаном с прилавка
Торгует совестью Христа.
Столь свин повысундучил ила -
Христовых Страстей вахлаков,
Что в сталь подков кузнец Вавила
Табун спроворит рысаков.
Свин, ссыпав суточную кассу,
В баул, с признанием чудес,
И, кинув на сиденье рясу,
По шлюхам гонит «Мерседес».
Коль пыль смахнуть с копья Лонгина,
Фрагментной ересью шутов -
То глазу вскроет паутина
Гарпун для промысла китов.
Грош гнутый слову Богослова
Смиренен храмов кукловод,
Как раньше нет в сетях улова -
Дарами груженных подвод.
Вот в ком поветрия рассадник,
Свихнув трезвонами умы
Чушь мелет главный христарадник
Просфорной пустошью сумы.
За вдох свободой, казнью - римской
Казнили римляне Христа.
Он к Богу с песней херувимской
Вознёсся вовсе не с креста.
От сердца слово Иисусу,
Что Бесу слегой между рог,
Мой с пылу с жару не по вкусу
Подрясникам словес пирог.
За гуж не взялся аналитик
Две тысячи туманных лет,
А был Христос трибун - политик,
Представив нам реалий след.
14
Смерть дрофой зычно заскрипела
На кровью политых местах
И буря страшная взревела,
Тела, терзая на крестах.
Верх сосен вспыхнули свечами
Ветвистой огненностью гроз
И стража, кутаясь плащами,
В кустах укрылась от угроз
И в россыпь бросилась, немея
Под щит ссыревшего леска
От верной Смерти, цепенея
С глазными резями песка.
Будь проклята навек ангина
И эти гиблые места!
Смерть вскользь копьём с плеча Лонгина
Вошла в подреберье Христа.
Жор бури стихнул скрипом дрофы
Вечерним птичьим языком
И Солнца луч холмом Голгофы
Истлел за тучами тишком.
Пётр из сумы со ЗНАКОМ чашу
Поднёс к ранению Христа –
Я кровью Смерть Христа оглашу,
Пока не сделаша густа.
Кровь Иисуса полной чашей
Сбагрилась тайнами в Грааль
В ней негасимость веры нашей
И силы ЗНАКА ИКС мораль.
Смерть не взяла себе трофеем
Христа игольчатый венок –
Он поднят под крестом Матфеем
Скорбящим у Христовых ног.
Свет Иисуса новой верой
Веков незыблемых оснаст.
В нём и Грааля чаша мерой
И веры в Бога крепкий наст
И скорбь змеиного укуса,
Сердец пронзила тайники
И в темень сняли Иисуса
С креста Его ученики
И сердцем Пётр не внял подвоха,
Библейством правду исказив -
Хлюпь неживым живого вздоха
Христа на плечи водрузив.
За ними, хвойным склоном леса,
Шла Магдалина неспроста -
Им, из неё изгнавшим Беса,
Вдовой казнённого Христа
И в довод, в слякотную плохоть,
Лицом и благостью в Отца
Сын мать поддерживал за локоть,
Скрепив молитвами сердца.
Тишь в траур жутью воцарилась
Луной с небес, смерцая муть
И та, Его звезда светилась,
Скремнив Христа ко гробу путь
И руки вдовая воздела
Весенней радуге поста
И белым снегом поседела
Бедой негаданной Христа.
Не дал феномен разъяснений,
Как скептикам не щебечи,
Нам свет льют от прикосновений
Ко гробу тридцать три свечи.
На Пасху в зыбкой светом сини
В людском, разгневанном котле,
На чахлой, сгорбленной осине
Иуда Смерть нашёл в петле.
Труп выходца из Иудеи
Рвал и метал чумной кобель.
В ночь, костью с пира, лиходеи
Отвергли выродка кошель
И в красной рвотной массе -псинной
С кишащим мразью кошелём
Под дурно пахнущей осиной
Забвенил нехристь ковылём.
С тех пор роженицы осину
Обходят беглой стороной
И Бог ей выперстил низину
Листвой ссеребривать одной.
15
Для глаза, с ноши бездыханной,
Началом всех Его начал,
Стал тела тон благоуханный,
Что со скамьи Он источал,
Той плащаницей, что в Турине,
Его накрыли в полный рост,
О чём свидетельствует ныне
Мужей учёных - высший ГОСТ.
Во гробе временного крова
Под оком Он возлёг Творца
И по трём дням, по Божье слово,
Воскрес запевками скворца.
На свет расщелью, сдвинув стену,
Он вышел цел и невредим
И стражам не чинил геенну,
Но пуще ими был следим.
Жизнь вымостил Христос не сказкой -
Своею Смертью Смерть поправ
И этот день назвали Пасхой
И я Христовой правдой прав.
Как раньше, грязных сквернословцев,
Менял, ублюдков - торгашей,
Из церкви чванных инородцев
Христос - живым, толкал взашей.
Как дальше жизнь Христа сложилась,
Нема библейская строка,
Дверь в тайну тайн не приоткрылась,
Молчит Матфей, молчит Лука.
Нам ткётся небыль корифеем
Научно поднятой рукой,
То гроб с Христом, вскалив Матфеем,
То голым, вызвездив Лукой.
Но в наших душах, бытом чёрствых,
Аккорд Христа живёт звеня -
Вы не найдёте в сонме мёртвых
Живого, как и Вы, Меня.
16
Нет мне ослушнику прощений,
Из сердца с корнем, вырвав блажь
Я в путах вязких прегрешений,
Творю молитву Отче Наш.
Эх, Бахус, пафосный голубчик -
Занозой ли Твоя вина
В том, что, познав стакана рубчик
Я чуть не сгинул от вина?
На дне стакана пляской черти,
Такой бредовили скандал,
Что я просил у Бога смерти,
А Он молитвенник мне дал.
Я не богат, скорее беден
И сед с годами головой,
Но видит Бог я не скареден -
И в Тульском крае в лапоть свой.
Об этом знаю я и Муза,
За вирши, в коих не слабак,
Мне хлеб стележется от пуза
Под лай натасканных собак.
Я знаю Русь, мне с детства милой,
Где синью плещут васильки,
Вас вызвонят набатной силой
Других провидцев родники.
О, если бы Вы, только знали -
Ношу ЗНАК ИКС на длани я,
Что справа от Христа распяли,
В тот день разбойного меня.
Не верьте в искренность гаданий,
Коварно ведьмино Таро.
Вас скосит смерть из состраданий
Извечным возгласом - Зеро.
Мне чужды славы эполеты
Над пропастью полынных лет,
Мной в битах дамы и валеты,
Ведь Треф король - мой амулет.
Дал Бог мне с папертной вершины
Пласты, ворочая веков,
На кривды - Беса мешанины,
Пером науськать знатоков.
Всесильна вечности глобальность
И, отдавая дань векам,
Не потому ли гениальность,
Присуща мудрым чудакам?
Я вымолил судьбы дорожку
В углу намоленных икон -
Со Смертью я не понарошку
Сыграю проигрышный кон.
Не ставьте в ранг с Христом кумиром
Лжеца, чья совесть не чиста,
Бог правит нашим бренным миром,
Христос нам торит путь с креста.
Глаз лунный, ночи - чёрной кошки
Бледнеет утренним бельмом
И выбель звёзд, - кошачьи плошки
Молочно тают над холмом.
Не ворон вехой ли рассветной
В дубраве трижды прокричал
И действом дымки силуэтной
Портала глубь веков свенчал?
Луч солнца высветил орешник
На ощупь мир не осязать,
Но я возмог, заблудший грешник,
Вам правды истину сказать.
Птиц щебет трепетным сонетом
В речушке плавит Солнца блик.
Вскользь, мне слепцу, ярчайшим светом,
Мелькнул Христа пресветлый лик.
Мне с чувством полной эйфории
В кармане с пригоршней монет
Из замкнутой периферии
За Божьи грани хода нет.
Нет, не вздохну я утомлённо,
Никто без крыльев даже я,
Но я предвижу устремлённо
Волнообразность бытия.
Сквозь призму времени крупицей
И Вы узрите чудеса -
Я голубем, небесной птицей,
Зарёй взовьюсь под небеса.
Дай Бог Вам эврики открытий
В азах новаторским пером
И в свете нынешних событий
Иуды не накликать гром.
26 мая 2018 года - 30 ноября 2018 года.