1.ДРУГИЕ НЕБЕСА
Преп. Варсанофий Оптинский:
«Китайские и японские легенды о существовании драконов отнюдь не являются фантазиями или баснями, несмотря на то, что ученые европейские натуралисты, вкупе с нашими, отрицают существование этих чудищ. Так, в конце концов, можно все отрицать, просто из-за того, что это не вмещает наше понимание».
(Келейные записки. Цит. по кн.: Иеромонах Серафим (Роуз). Сотворение мира и первые ветхозаветные люди. Москва, Издательский дом «Русский паломник», 2004)
Глава I
Мария. Экспозиция
Платеж с карточки не проходил. А мелочь не удавалось нашарить - ну, никак,
ни в карманах, ни в сумке. Знакомо?
Женская сумка вообще - страшное дело: найти там нужное, особенно если срочно
нужно это сделать, да еще прижав собаку коленкой к сиденью маршрутки - просто
невозможно. Пришлось, как было не жаль - только разменяй,
сразу не будет – отдать водителю пятьсот рублей, и ждать сдачу. Хорошо еще,
что пассажиров в салоне было немного, и все мирные. И водитель не орал… Хотя
на улице уже столько дней подряд время от времени падал противный снегодождь,
мгновенно тающий и превращавший землю в грязную слякотную жижу, отчего
Максик, ее старенький лохматый пёс, был похож не как обычно, на пушистую
мягкую игрушку, а на чучело огородное, которому в общественном транспорте
никак не место. Не объяснишь же никому, что он не грязный, а просто мокрый.
Особенно лапы. Им либо обсыхать, либо мыть хозяйке их в тазике с теплой
водичкой, потом насухо вытирать специальной тряпкой из бывшего хозяйкиного
халата – процедуру чистюля Максимилиан любил, терпеливо ждал, пока хозяйка
нальет воду из крана в ванной, и принесет к порогу. Он, в принципе, и
контролировал это действие – просто стоял, как наши у Сталинграда, и ни шагу
ни назад ни вперед, до тех пор, пока лапы не будут в нормальном, чистом и
комфортном состоянии. Очевидно, приучили бывшие хозяева. Не сам же пёс такой
аккуратист, на порядок круче самой его нынешней хозяйки, любимой Мани.
Но это на входе в прихожей дома, в автобусе тазиков нет. А ехать-то надо.
В тот момент, когда Мария возвращала сдачу в сумку, автобус номером 26А, в
котором они с собакой ехали на правый берег, резко подбросило на каком-то стыке Северного моста. Она подняла глаза. Слева и прямо перед собой, были
окна салона над сиденьями за передней двери и задние окна автобуса, и Маня просто отмечала, не особо рефлексируя, что же это такое приключается. Для Марии понимать, что происходит, в тот момент, когда что-то эдакое
происходит, невозможно. Реакция у нее быстрая и точная, как у Гагарина, а объяснение, осмысление – чуть позже.
А сейчас вообще - в каком-то тупом ошеломлении Мария наблюдала, как Левый берег, от которого они уже порядочно отъехали, медленно и бесшумно тая в сером тумане, исчезал в задних окошках автобуса. Их родного девятиэтажного дома тоже, как и остальных многоэтажек Колдуновки, на всем участке, куда упал взгляд - от Северного моста и до самой Отрожки - не было и в помине. И самого моста тоже уже не было, и вообще никакого Воронежского водохранилища. Выражение лиц двоих, сидевших на самом заднем сидении и смотревших через салон вперед - за спину Марии - мужчин, тоже было непередаваемым: удивление, растерянность, и еще что-то, что было трудно понять. Автобус слегка дернулся и замер.
Справа, за двумя женщинами в возрасте, почти напротив Марии, которая, передав на билет, тут же села, оставаясь лицом к салону, сидел молодой мужчина в вязаной шапке и расстегнутой кожаной куртке с пакетом на коленях, тот самый, из-за которого Мария с собакой долго не могли зайти. Это он, вместе с двумя мужчинами армянского вида, которые ему помогали, очень долго затаскивал в маршрутку здоровенный ковер. Ковер был свернут в трубочку, но был ну очень громоздкий и совсем никак не обходимый. Его переднюю часть сначала, слегка раскачав, дружно занесли в переднюю дверь по ступенькам, потом приподняли и начали разворачивать над головами у сидевших пассажиров, отойдя с задней частью почти под нос автобуса, наконец, занесли на вытянутых руках, и, тяжело дыша, положили весь ковер в проход между сиденьями. Недалеко от остановки, вспомнила Мария, сервис по чистке ковров. Она сама тоже как-то у них
чистила настенный, мамин еще, ковер с шишкинскими мишками. Ковры мыли там же, где и машины. Молодой человек открыл рот, будто в беззвучном крике, и сдавленно прохрипел что-то такое, от чего юная светловолосая девушка, сидевшая на первом сиденье у передней двери, через проход от парня с ковром, тоже лицом к Марии, нахмурилась.
За окнами был лес. В автобусе, который в нем оказался, сидело, кроме Мани с её псом, не так уж много пассажиров. Автобус был заполнен лишь наполовину. Включая саму Марию, половина из них были женщины: три пожилых женщины (одна из них, с сиденья у передней двери была сказочно красива, другая, мягко говоря - очень наоборот, и еще одна, толстая бабуля совсем в возрасте), женщина с двумя детьми и две девушки, похоже, еще школьницы (девушка напротив и девочка поменьше, из тинэйджеров). И примерно столько же мужчин, на которых по привычке, возникшей еще в молодости, Мария в общественном транспорте старалась обращать поменьше внимания, избегая ненужных знакомств.
Девушка, светлые волосы которой взлетали от резких поворотов ее головы, сидела прямо напротив нее. Мария встречалась с ней глазами, когда окидывала взглядом салон. Рядом с ней, на том же сидении у передней входной двери сидела похожая на нее женщина с правильными чертами лица, будто сошедшая с картины великих художников, на голове у нее были поднятые наверх темные очки. Она не смотрела ни на кого, только вокруг – в окна, и внутрь себя, она как будто молилась, или что-то анализировала, вид у нее был сосредоточенный и отрешенный. С собой у нее была большая элегантная сумка и объемный пакет из «Линии».
Пакеты были еще у двух-трех пассажиров, наверное, тоже севших вместе с Марией и собакой на последней остановке.
Женщина с детьми прижала обоих к себе.
Мария повернула голову назад, к водителю, который отчетливо прошептал матом (мат Маня очень не любила и автоматически перевела на человеческий язык): «Что за ерунда?!»
Впереди не было никакой дороги.
Сзади тоже.
Слева, справа - дороги не было!
Моста не было, водохранилища – не было!
Вокруг маршрутки исчезли все строения и вообще следы человеческой деятельности. Её окружал какой-то хмурый, то ли мартовско-апрельский, то ли ноябрьско-декабрьский прозрачный лес - зимы в этом году, можно так сказать, и не было. Поскольку листьев на ветках не наблюдалось, понять, что за деревья, было затруднительно. Хотя - вот, березу-то любой и без листьев узнает, несколько из них были неподалеку. Кроме того, сзади, с той стороны, откуда автобус как бы приехал, метрах в двадцати, ярко светились желтовато-коричневые ветки плакучих ив. Но дороги там никакой тоже не было. Листья на земле, высохшие и побуревшие, некоторые из которых напоминали дубовые, слежавшиеся под снегом, были, похоже, все же прошлогодними – кое-где уже пробивали остренькие копья юных растений. Наверное, проклюнувшихся подснежников. Солнца не было, пасмурно. Один березовый ствол чуть ли не упирался в лобовое стекло. За березами виднелись кряжистые голые силуэты больших деревьев – наверное, это и есть те самые дубы, сбросившие на зиму листья.
В автобусе оказались - еще раз оглядела Маня (как хорошо было видно ей всех пассажиров с кондукторского места, куда она села в тот самый момент) – всего-навсего, ну,
человек пятнадцать навскидку. Мария снова обежала салон глазами, запоминая. Справа от нее, на переднем сиденье за водителем - молодая женщина с маленьким ребенком и мальчиком постарше. Трое женщин в определенной степени в возрасте - в начале салона. Двое мужчин тоже солидного возраста, мужчина с бородой и мужчина в очках - в середине. Двое помоложе, сидящие сзади. И молодежь - девушка со светлыми волосами, скинувшая капюшон, парень с ковром, лежавшим в проходе между сиденьями, юноша в форме курсанта и девочка-подросток. Эти все в разных местах.
Пожилая некрасивая женщина в малиновой куртке и брюках в мелкую клеточку, зауженных книзу, громко спросила грубым низким голосом: «Чего стоим, почему не едем?»
- Куда?! - ответил кто-то ей сзади.
Из середины салона раздался дрожащий голосок девочки в черном пуховике с черно-красным рюкзачком: «И вообще, где это мы, блин? Что вообще приключилось?»
Все продолжали безмолвно, не двигаясь - в шоке, как автоматически отметила для себя Мария - сидеть на своих местах.
- Попали! – шумно выдохнул с конца салона смуглый мужчина лет около сорока. Он был в джинсах и зимней куртке, с брезентовым рюкзачком на шнуровке и похож он был, кроме того, на какого-то известного актера и на кота.
Максик стоял молча и помахивал хвостом, ему в переднюю дверь хорошо было видно природу, по которой прямо сейчас он мечтал погулять. Где погулять? Реально,
попали, а вот куда? «Да, товарищи, - вслух произнесла Мария, - мы, похоже, в самом деле какие-то попаданцы. Может, кто чего и курил, но собака-то живет в реальности».
- Это как? – спросила та самая очень красивая женщина в светлом пальто, сидевшая рядом со светловолосой девушкой у передней двери - Объясните, пожалуйста, кто-нибудь, что это значит?
Смуглый мужчина с рюкзачком ответил: «Я не спец в этом вопросе, но в последнее время в фантастике очень много сюжетов про попаданцев. Это когда то в прошлое народ попадает, то на другую планету, то в параллельную реальность, то в какую-нибудь складку нашего мира».
- Что значит попаданцы? - возмутилась пенсионерка с противным голосом, - Я ни в какую фантастику не верю. Нужно срочно понять, что произошло на самом деле. Во-первых, определиться на местности.
Это она правильно сказала, первый рефлекс – ориентировочный. Только вот нам-то, подумала Мария, ориентироваться нужно, пока все целы, оставаясь на том месте, где мы находимся, и тихонько шепнула псу:
- Макс, сидеть!
Солидный мужчина со светлыми бородой и длинными волосами, завязанными сзади - похоже, как решила Мария, служитель культа, предложил обсудить ситуацию: «Ясно, что произошло что-то из ряда вон. Давайте договоримся, как будем действовать. Можно, конечно, куда вывезет, но это резко увеличит аварийность ситуации». Он был похож на хипстера, но какой-то иной, посерьезнее, постарше и с какими-то другими глазами.
- Да ладно! – поддержал пенсионерку молодой шатен с самурайской прической-хвостиком и бритыми висками с
заднего сиденья, с решительным видом направляясь к двери – Откройте, я сейчас сгоняю, быстренько гляну, что тут к чему. Кто со мной?
- Я, я! – с готовностью откликнулся пухлощекий школьник, отодвигая стоящую рядом с ним их коляску.
- Сиди! – дернула его мать, - «Я, большая свинья».
Максик тоже снова оживился, попытался было потянуть Маню за собой к выходу. Остальные продолжали в шоке молча сидеть на своих местах.
Треугольники обеих симок у Марии на смартфоне были темными. Интернета не было и в помине. Она еще раз окинула беглым взглядом салон. На кого тут можно опереться. Мужчин, не считая подростка, который ехал с мамой, было тоже человек семь, вместе с водителем.
Треугольники обеих симок у Марии на смартфоне были темными. Она окинула
беглым взглядом салон. Кроме нее и собаки, в автобусе оказалось еще человек
двенадцать – пятнадцать. Пара-тройка пенсионерок или вроде того, две тинейджерки,
сидевшие в разных концах маршрутки. Одна, светлые волосы которой взлетали от
резких поворотов ее головы, сидела напротив нее. На том же сидении у передней
входной двери сидела полная дама в бежевом осеннем пальто с маникюром и серьгами-
кольцами, без шапки – на голове у нее были поднятые наверх темные очки. С собой у
нее была серебристая сумочка и объемный пакет из «Линии». Пакеты были еще у двух-
трех пассажиров, севших на последней остановке.