Сказки слагаются - слово за словом в очередь, пишутся в воздухе перьями аистиными.
Было у нашего бея четыре дочери, волосом чёрные, с талиями-тростинками. Губы - оттенок вина, кумача пурпурного, речи обманчиво веют тоской и липами; люди шептались, что шла на закате гурия, пригоршню звёзд на девичьи глаза рассыпала. Плакать, белиться да сплетничать - до того ли им? Лица мечтают о свежести под вуалями. Самые смелые юноши Анатолии взглядом сестёр были в прямо в сердца ужалены. Я был из тех, кто носил эту боль меж лёгкими - сладкую, тяжкую, с перечным диким жжением, словно испорченный, ночью сидел под окнами, в сердце вынашивал грусть о любимой женщине. Горький имбирный закат навалился на; душу, снова ведут меня ноги к окну знакомому. Всё бы отдал за одну, за неё, за младшую, с бледным лицом и глазами темнее омута!
Было у нашего бея четыре сторожа, четверо гончих и четверо чёрных евнухов. Нынешней ночью я счастье продам недорого, в дар понесу свою душу и речи гневные. Будут ей руки мои и чадрой, и пологом, скулы - высокими скалами, кудри - травами. Я подарю ей зурну с самым нежным голосом, вытяну струны из собственных жил, оправлю их в медь и железо и сделаю арфу тихую - пусть забавляет её, утешает, радует. Выйдем из отчего дома и станем вихрями, каплями первой росы, семицветной радугой.
Спите, жестокие стражи, усните, гончие. Долго вы глаз не смыкали и снов не видели.
Было у нашего бея четыре дочери. Младшую дочь, говорят, на рассвете выкрали.