Горит мое прошлое и настоящее,
В двуликом безмолвии - мертвые спящие,
Что прячутся в тени и ластятся верно,
Что верят, что души их вечны, бессмертны,
Возможно! Возможно. Я спорить не буду,
Пока не увижу я полно на блюде
И честность, и верность; и вечность постигну,
Войдя в одиноких монахинь я лигу.
Но тело страдает от огненных знаний
И стены трещат от пожаров, и пламя
Все лижет, съедает - и мертвая память
Как камнем ударит, начав меня каять.
А цепи - запястья - мне руки связали,
И будто меня вместо всех наказали,
Я плачу, я чувствую мертвенно-бледный
Твой призрак. Зачем же мне гроб дали медный?