Между зрачком и ресницей бьется моя слеза,
Хочет брызнуть наружу, но я держусь...
Мне порою кажется — я уже все сказал,
И теперь лишь сказанное сторожу.
И брожу, как сторож кладбищенский средь могил,
Где на каждом надгробье изображен мой стих.
То ограду поправлю, то подложу настил:
Проявляю заботу всяческую о них.
Сюда не придёт никто: ни друзья мои, ни враги,
Мертвая тишина, вакуума мертвей...
Из всех возможных звуков вьется среди могил
Эхо моих шагов, затухая в сухой траве.
Но и погост не вечен. Из мертвых забытых слов,
Из перегнивших строк, словно воскресший Бог,
Руша могильный мрак, смерти и мне назло,
Трепещут чужие слова. Радостные, как вздох.