I
В цельнокроеном Средневековье,
Богомудрой неспешности чувств
Воздвигали и потом, и кровью
Нотр-Дама живую свечу.
Чтобы духа торжественной мессой
Целый город горел, не сгорал,
Пел он Дамы, Младенца чудесный
Образ, общего сердца хорал.
Парижане тем тысячелетьем,
Откликаясь на кружечный сбор,
Словно сад насаждали на свете,
По экю собирали собор.
Возрастал золотой, занебесный,
Корни в ризницу, кроны под свод.
Свет и воздух пространства без веса.
Высота. Витражи. Торжество.
II
Но сегодня дошли мы до края –
Как ни вырвалась готика вверх,
Красота, полыхнув, прогорая,
Выпускала на волю химер.
И, дыша, задыхаясь от жара
Преисподней, входящее в раж,
Сладострастное пламя дрожало.
В окнах севера – адский витраж.
III
Не во Франции время и место.
Не Париж, а пожарища дым.
Богоматерь и Богоневеста
Не узнала бы Дом с высоты.
Едкий дым вместо окон и ставень,
Ветер пепел притаптывал, пыль,
Доносилось чуть слышное «Аве»
Для Марии из редкой толпы.
Под каббалу, высокую моду,
Вспышки камер, базилик печаль
Врёт Париж, что красив Квазимодо,
И теперь не подставит плеча.
И, на правду зеркал не пеняя,
Отраженья встречая в упор
Нам, лицом неприметно меняясь,
Строить заново старый собор.