Я бываю рельефно-удобной,
частота моей внутренней тени
оказалась превратно съедобной
для тактильно-контактных решений.
Я бываю пластично-упругой,
густота моей внутренней сути
оказалась гремящей кольчугой
смертоносно-текучей по ртути.
Я бываю предельно-жестокой,
темнота моей внутренней силы
оказалась чертой-недотрогой,
провожающей камни в могилы.
Я бываю тактически-грубой,
пелена моей внутренней мути
оказалась притворно-беззубой
на последней и крайней минуте.
Я бываю остаточно слабой,
прямота моих внутренних бесов
оказалась с тузами под шабаш
в открывающих небо процессах.
Я бываю собой бесконечно,
неизменно, безсменно и присно,
непонятной, капризной, безпечной,
неподдельно-собой, рукописной.