Ложь была на сносях, маета – повивальная бабка –
Принимала в нечистый подол шелудивых детей.
После вытерли пол подвернувшейся рваною тряпкой.
Это был чей-то флаг, но не понял никто в темноте.
Мы пришли в этот мир, где звучали хвалебные гимны,
Что тянула на кладбище кучка спесивых глупцов.
Мы резвились в траве и не знали, что топчем могилы
Убиенных во славу Вождя матерей и отцов.
Наши руки умеют хватать, но отвыкли бороться.
Пустота наших глаз поглощает сияние звезд.
Наши души бесплодней забытых в пустыне колодцев.
Не рождаем теней, даже если стоим во весь рост.
Затаились за твердью дверей в захламленных квартирах.
Окна слепо взирают на улицы бельмами штор.
А по лестницам черным, где кошки и запах сортира,
Поднимается медленно Каменный Командор.
Мы напуганы жизнью. От страха на жалких пирушках
Напиваемся в дым, жадно мнем размалеванных баб.
Прячем лица в бессонных, пропитанных потом подушках.
Это наше проклятье и наша хромая судьба.
Поколенье мое! Ты осталось невспаханным полем.
Злость бесплодно иссякла, пока мы стонали во сне.
Клетки ребер сжимают сердца, непривычные к боли,
И унылая нота звучит на последней струне.