Язык мой обеднел: ни дать-ни взять,
Порой двух слов уже связать не в силах,
И Муза разрешения не спросила,
А просто с кем-то вышла погулять.
Я без неё никто и звать никак,
Все рифмы растерял в пустой квартире,
Ну кто мешал мне жить с беглянкой в мире?
Нет, ссорился с ней часто, как дурак.
Теперь один, и никого вокруг,
Писать пытаюсь, но попытки тщетны,
В плену любви большой, но безответной,
И, что не взять, все валится из рук.
Когда-то много лет тому назад
Я слыл поэтом, все мной восторгались,
Увы, восторги во вчера остались,
И никого, куда б ни бросил взгляд.
А Муза где-то тешится с другим,
Ему диктует в изголовье что-то,
И за невежду делает работу
А он увы, встаёт не с той ноги.
Смотрю в окно, там дождь стучит с утра,
Его морзянка мне тревожит душу,
И эту музыку вовек не переслушать,
Она, как скрип забытого пера...
И я бегу в объятия дождя,
Его слезинки по щекам струятся,
Мне хочется и плакать, и смеяться,
Дождинки, словно память бередят.
Но лишь чужие тени на пути,
Чужие мысли мне в лицо швыряют,
И я уже себе не доверяю:
Куда, зачем мне грешному идти?
Где этот дом, там, где никто не ждёт,
Где моя Муза предпочла другого?
Прощу ей все и не скажу ни слова,
Но дождь по нервам мне наотмашь бьет...