Адский холод — мга и ветер —
С неба сыплет чёрти что...
Неспокойно на рассвете -
Пушка лупит за баштой.
В лёд земля, одежда, ветки,
Пробрало' до самых душ.
И "максимки" крошат метко
Белых, красных... Неуклюж
Покосившийся "журавль"
Без верёвки и ведра...
Так никто и не поправил...
—Всё, соколики, пора!
—С Богом, братцы! За державу!
За Отечество, царя!
С шашкой вверх, от крови ржавой,
Галунов шитьём горя,
Есаул рванул к станице
Эскадрон за ним вослед...
Только хлопнули ресницы,
Головы на шее нет...
Конский топот, крики, стоны,
Звон клинков, предсмертный храп...
В грязь хоругви и иконы,
В грязь шинелей серый драп...
Нарвали'сь. Видать, засада
Здесь у красных. Кони ржут —
Смерть — не лучшая награда
За терпенье их и труд...
Лёд копытами ломая,
Ноги раня о плетни,
Кто-то рысью, кто — хромая,
Вдоль по улицам они
Понеслись. Кто с мёртвой ношей,
Кто с висящею уздой...
Урожай смертельный скошен
И кровавой принят мздой.
А остатки конной сотни
Прямо к красным в арьергард
Зарубились клином, плотно,
Разметали, как пурга.
Стало это им спасеньем —
Так внезапен был удар
На коварном льду весеннем —
Провиденья редкий дар.
На восток, вперёд, на Маныч,
Без погони в степь ушли.
Спутал Бес иль Бог их планы,
Прочь погнав с родной земли...
Через год добьют остатки,
Большинство полягут здесь.
Кто везучий, с волчьей хваткой,
Доберутся до Одесс,
Севастополей... Оттуда
До Марселей, Каннов, Ницц...
Горечь — главное их блюдо,
Что вкушали без границ.
Сколько их тоски хлебнуло
По парижским кабакам...
По Харбинам и Стамбулам,
Распылившись по векам...
То всё в будущем, а ныне
Им до Дона, на покой...
Ветер, степь, ковыль да иней.
Да сомнения рекой...