дыши, дыши. и, может быть, когда,
однажды надоест дышать в полсилы,
утонут в кислороде навсегда
невзрачные знакомые массивы
жилых домов. воскресшего тепла
не сохранят бесчувственные пальцы.
и тянутся унывно провода
куда-то в даль,
как нить ползет сквозь пяльце
по серостью пропитанной канве.
и мы стоим неравные в борьбе
под вечностью, которой равноценны.
как дочери, встчерающей отца,
волнение утаивать в глазах,
как матери любовь к ребенку множить,
так нам, не пережившим страх потерь,
держать друг друга за руки во тьме,
едва соприкасаясь тонкой кожей.
снежинками вселенная была,
когда по нам молчали громко птицы,
мне звуком из груди уставшей литься,
и злиться, что глаголом не смогла
на цвете губ твоих осуществиться.
мне прижимать ладонь, как стон, к ребру,
в забвении горячем перепутав чужую руку,
от которой жду движения, таящего разлуку.
сквозящим шепотом закручивает ночь
то тень твою, то раненое тело,
дыши, когда на церкви онемела
молитвы колокольная душа.
за истину, что травит неспеша,
за пустоту, которая умело
нашепчет сказку, как по нам молчат.
на стук сердечный город опустел,
и пели птицы. остывал закат.