О, Брахмапутра, мне ли быть в печали?
Неси себя к далёким берегам,
где встретит развесёлым чау-чау
синеязыкий и священный Ганг.
К чему весь этот азиатский полдник -
тарелка риса, мутная вода?
Вот ты меня забудешь и не вспомнишь.
А я тебя? А я тобой сыта.
Воображаю горы, реки, реки,
сухая глина, треснутый бочок.
И будто бы мы едем на телеге
и что-то там сиротское ещё.
Когда ни зги, ни человека в поле,
вокруг простор и солнца ореол
и деревце из сморщенной фасоли,
которое до неба доросло.