А через два дня у нас таки состоялись и венчание, и свадьба. Стешин организаторский талант оказался по мощи вулканическим. Невеста была обряжена в свадебное платье и фату, на которые пошло, думаю, тюля рулон минимум. Около палатки нашей щипал травку шашлык – два барана. В роднике охлаждались две молочных фляги с хмельным кумысом. Мы стояли, одетые в постиранный камуфляж, подпоясанные ремнями, каждый при кобуре. В них оказалось очень удобно носить всякие мелочи – сигареты, зажигалку, кошелёк, расчёску, нож, носовой платок, у женщин – зеркало, губная помада и прочая косметика. И ещё семечки.
Колонну возглавляли Стеша и абориген, пожилой бурят с бубном и в меховой шапке. Они, с таинственным видом и ничего не объясняя, повели нас куда-то в тайгу. Шли мы тропой часа два, и, наконец, пришли на большую таёжную поляну. Тут нам стало интересно.
Было это древнее капище.
На поляне огромный камень, размером в пол-избы. В камне дыра выдолблена, из неё стоймя дубовый ствол высотой метра четыре и диаметром метра два. На стволе грубо вырублено топором лицо: яростно глядящий глаз, нос только обозначен штрихом и искривлённые в ехидной улыбке губы. А ниже – огромный сжатый кулак. Мастер (скульптор? художник?) был гениален. А около, на шестах, какие-то полусгнившие шкурки висят. То есть, до сих пор люди ходят сюда на поклон к древнему богу и дары несут ему.
Я смотрел на это, и у меня мысль родилась: а я, пожалуй, стал бы молиться такому богу. А вот жениться – не знаю…
Но дело шло своим чередом. Бурят, оказавшийся шаманом, курил трубку, а ребята быстренько собрали дровишек и разожгли костёр. Шаман обошёл пару раз вокруг него, зачем-то поплевал, что-то посыпал в огонь из мешочка и стал стучать в бубен здоровенной костью, по-моему, коровьим мослом. Он кружил вокруг костра, стуча в бубен то костью, то кулаком, то ладонью, бил бубном по коленям, по пяткам, а то и по голове. При этом он то ли вскрикивал, то ли напевал, не выпуская изо рта дымящуюся трубку. Так продолжалось долго. Мы сначала стояли, а потом уселись на брёвнышки у костра. Наконец шаман смолк, остановился, бросил на землю бубен, кость, шапку, произнёс отчётливо: - Ага…
После чего лёг и уснул.
Мы недоумённо переглянулись и спрашиваем Стешу: - И что?
А Стеша ответила: - И всё! Духи же сказали – ага…
И мы пошли обратно готовить свадебный стол, а шаман остался спать на поляне до утра в компании своего немногословного Бога.
Свадьба была великолепна. Стол поражал воображение своим изобилием, буйством фантазии и букетом ароматов. Одних даров тайги из Стешиных закромов было банок двадцать. Или тридцать… Невеста была просто восхитительна! Вертухай сиял свежевымытой и тщательно вычесанной шерстью, новеньким ошейником из офицерского ремня и надетой на него кобурой для нагана. Жених на их фоне выглядел более чем скромно.
Свадьба пела, ела, пила и играла до рассвета, а когда солнышко взошло, Стеша взяла Гришу в охапку вместе с гитарой и сказала, что у нас своя свадьба, а у них своя, и унесла их куда-то. А оставшиеся во главе с Полиной и Вертухаем полезли спать в палатку.
А часам к трём пополудни народ дружненько так выполз на свет Божий и… потребовал продолжения банкета. И при этом почему-то заинтересованно смотрел на Полину. Но та была тверда и неумолима. – Я вам что, невеста? Нет, стая ленивых и голодных шакалов, я уже мужняя жена, и у меня есть глава семьи, а он есть не просит. Так что сами, всё сами!
Но тут откуда-то возникли Стеша с Гришей, и взяли руководство процессом в свои надёжные руки. Не прошло и часа, как стол был возрождён из пепла, практически, в былом великолепии, и предвкушение продолжения банкета достигло апогея, а слюна капала наземь не только у Вертухая. И вдруг…
( Продолжение следует http://www.stihi.ru/2019/05/06/5876 )