Наверно, с тобою бывает такое, когда,
занимаясь проглоченным делом, ты слышишь дыхание
почти что родного лица, несмотря на года,
не уставшего петь твою грудь. У него, несомненно, призвание.
Ты ловишь маршрутку и просишь других: "Передайте
за проезд", - направляясь куда-то подальше от дома,
но им безразлична невинная просьба, и "нате!",
как обычно, работает. Вежливость - просто солома.
Ты знаешь об этом, поскольку удар по башке
мотивирует лучше, чем нежный словесный оплот;
забывшись об этом в чуть больше секундном шажке,
укрываешься пледом распущенных выстрелом нот.
Закрывшись от джунглей, где балом трясут обезьяны,
ты не чувствуешь запах и шепчешь на ушко в окно
мелодию барса, открывшего старые раны
Проезжающих мимо в ландо.
Твоя остановка? Удачным манёвром минуешь
деревянные маски и сходишь в намеченном месте -
подальше от дома, но главная фишка (ты чуешь?)
совершенно в другом моменте. Ты поймёшь, как раскроешься в весе.
Ты много читаешь, но мыслишь, как белый цыплёнок:
для того, чтобы жить, тебе нужен стабильный партнёр,
его мускулистое ян, чтоб хватило силёнок
удержать твои инь под обёрткой la fleur.
Такие конфеты обычно жуются глазами,
но не так уж и долго. Попомнишь ли эти слова?
Чуть позже я встречу тебя за границей, и с нами
не случится почти ничего. Но твоя голова...
Ты будешь лежать на скамье, наблюдая обломки
разорвавшихся ват облаков раскалённой палитры;
гуляя поблизости, я наступлю на осколки
твоего дрожжевого лица, подожду, как закончатся титры,
а после, конечно, с усмешкой спрошу: "Как дела?"
Заслонившись ладонью от света, ты скажешь: "Хреново".
"Как так? - удивлённо отскочат слова. - Где ты была?"
Не дождавшись ответа, я сяду поближе и прочту по рукам - "I am supernova".