Бронислав Май.
***
Wychodz;c rano, niby przypadkiem, zostawi;a…
Уходя утром, она как будто случайно оставила
подаренные ландыши, и до сих пор комната
в тёмном запахе этой ночи. Наполненный ей ,
я смотрю на Вислу, она с рассвета в труде:
рабочие тянут баржу с углем через шлюзы -
их движения необходимы и успешны, они говорят
сколько нужно, чтобы объясниться, иногда делают
жест рукой. Баржа тяжело отплывает, наполненная
своим разумным грузом. - Если всё-таки
я буду писать : то лишь слова, необходимые
чтобы объясниться, простые факты: река,
запах цветов, движение руки, понятное
для двух человек и того, кто
на них смотрит. И это
все. И только это
нас бесконечно перерастает.
***
To miejsce, w kt;rym tak kocha;em…
Место, которое я так любил: молодняк (-
мы бегали, всё время видя над деревьями свои головы -)
стал высоким лесом. Темно Не вижу:как выйти,
как поскорее отсюда выйти. На солнце, на дорогу,
которая все еще передо мной, только её начало там
осталось. «Я любил» означает «я буду любить», не более того.
Ничего более растущих молодых деревьев: любить.
И возвращаться: без страха остаться в лесу, который будет
становиться всё выше, полниться влажной тенью, полнящейся
тенями тех, которых я любил, как
никогда потом, никого.
*** Ten dziwny wiecz;r…
Тот странный вечер: я сижу в саду, сосны
ещё ясны на фоне неба, по соседству
матери уже зовут детей, грохот поезда,
отдаляющийся, глухой. Я думаю о своей жизни
как о чём-то уже закрытом и законченном.
Я не хочу возвращаться к ней. Ни менять,
ни исправлять , чисто. Стёрта граница между
мной и этим вечером: я чувствую всем своим телом
шелест звезды, скрип сосен, мягкий стук
колёс. Я чист, перед новым рождением и началом
чего? Будут ли там деревья, нарастающий стук
поезда, будет ли это вызывать смутное и радостное
воспоминание того вечера, и будут ли там
дети, матери, и которая из них меня
позовёт оттуда, где я нахожусь, и будут ли это
обязательно сосны? - не могу
перешагнуть через то, что здесь
узнал, желая чего-то совершенно иного,
чем счастье.
***
Wieczorem na Dworcu G;;wnym w Krakowie
Вечером на главном вокзале в Кракове: тройка нищих
цыганят: с бессознательным изяществом проворных радостных зверят
они вьются в толпе, исчезают, зовут на непонятном языке.
Тебя с ними ничего не связывает, только на мгновение тепло
монеты, которую вкладываешь - поспешно, смущенно - в ручку
гордой и уверенной в себе четырёхлетки; ее снисходительная улыбка, взгляд её
старше чем ты, чем память: ошеломляет предчувствие другой
реальности. А она уже отбегает, видишь мотающуюся косичку, платок,
босые пятки: она иначе чувствует холодный мрамор лестницы, иначе видит
толпу таких, как ты, слышит не понимая сообщения
из динамиков и не знает своей свободы, не знает
как дышит: как легко она отменяет и отвергает твой
мир. А потом в углу втроём они шумно делят
добычу; старший крикнул что-то - они убегают. Останавливаешься
с внезапно перехватывающим дыхание желанием: стать
одним из них: босыми ногами чувствовать влагу и холод,
повертеться минутку в этом чужом бедном мире и уже возвращаясь:
«Сейчас!» - крикнуть своим на неизвестном здесь языке, и бежать,
радуясь, как дитя
неизвестного
Бога.