Я решаю о жизни свои шарады,
поедаю крупицы от целой правды:
и как будто побольше сил.
Я, возможно, до блеска не ах снаружи,
не люблю приглашений на званный ужин
для "особенных" и "мессий".
Замерзая в окопах, сидят солдаты,
а вокруг - разговоры и сплошь дебаты,
и мерцающий диск луны.
Я не верю рассказам радиостанций,
я не верю всем тем, кто ломает панцирь
молчаливой, большой страны.
И вопросов так много - но без ответа,
и всё больше стараются лгать в газетах
о невинных и дураках.
Нам качают всё время мозги и губы,
нас пугают политикой и простудой
на читаемых языках.
И реальность, что нам подают на блюде,
что в округе беднее и хуже люди,
повышает кому-то ранг.
И весною мой город пустынно бледный,
и завешены "брендами" секонд-хенды,
как покорности бумеранг.
Мы построим гараж на старинной фреске,
мы напишем друг другу по смс-ке
и спокойно уйдем в кровать.
Ретушируем жизни и инста-лица,
и (похвально!) находим к чему стремиться
и зачем поутру вставать.
Мы рожаем ребенка, стихи, картины,
простилаем дорогу по серпантину
и до ссадин сбиваем спесь.
Нас так много: хороших, плохих и разных,
в нас так много и святости, и заразы,
что непросто живется здесь...
И в какой-то дождливый и грустный вторник
мы, наверное, толком уже не помним,
что случилось три дня назад.
Эти трое - пропитаны липкой ленью,
эти двое - добавили вдохновьнья
фотошопом в свои глаза.
Но вот где-то, уж точно, по центру мира,
суетятся нелепо в своих квартирах,
те, кто мира вращает ось.
И для них почитаемо только время.
Это странное нынче такое племя,
задающих себе вопрос.
И рыдание старого сансофона
заслоняет мерцаньем стекло айфона.
Мыслить "в статусах" - не впервой.
Я не верю восторженным и зевакам,
я люблю бесконечно свою собаку
и Высоцкого, что живой.
Я - один из сидящих в библиотеках,
я - неверный расчет цифрового века
и не вижу побед в войне.
Не страдаю зависимостью от глянца
и не верю тому, кто ломает пальцы
молчаливой моей стране...