9.
Когда поблёкнет темнота,
трамвая звон раздастся прыткий,
завертят свадьбы тут и там,
с шутами в лад взовьются скрипки:
напевы лета и весны
разбудят мир– один лишь смело
своей отчизны верный сын
спанья утехе вверит тело.
Забор замшелый стережёт
один на всех большой покой
тех, кто судьбой разоружён,
любовь отмеривших штыком.
Просты фамилии- над ними
для галки крестик; ещё слышны
марш боевой и грохот мины,
тот поднял их, другой- утишил.
Обширный рой бредёт неспехом;
скулёж осей, штыков угрозы,
как сухостой обломков розог,
дрожат и блещут за плечами;
распевки радостное эхо
гнездится трудно поначалу.
9.
Kiedy splowieje chmury brzeg
zahucza dzwonki i weselne
mlyny potocza kola swe,
blazen zapieje, skrzypce pelne
melodii beda. Spiew i gwizd
poniesie czlowiek w przestrzen znana
i swej ojczyzny wierny syn
rozkoszy sennej odda cialo.
A blisko– mur omszaly chroni
spokoju tych, co dloni wierzac
i milosc mierzac ostrzem broni
upadli w piasek twarza szczera.
Szyderczy krzyz imiona proste
ocienia chetnie; jeszcze slychac
bojowy marsz i bliski pocisk,
co grobem byl im i kolyska.
Szeroki oblok droga sunie,
szczekaja osie, bagnet waski
jak oblamany ciern galazki
nad ramionami drzy i blyska
i piesn radosna w gestej lunie
ma gniazdo trudne i nazwisko.
Tadeusz Gajcy