Набережная. Вечер. Гуляют пары.
Все спокойно и внутри тишина.
Плавно, без звуков фанфары,
Из ниоткуда выплывает Она.
Внезапная встреча. За ней разговор?
Так не получится, что вы.
Прошли мы, оба потупивши взор?
- Да, нам встречаться не ново.
И в этот раз как и прежде
Друг другу чужие стали.
Опять не томиться надежде,
Что возвратимся в любовные дали.
Друг спросил: "Ты чего замолчал"?
И мне бы хотелось ответить:
"Те чувства в груди, что сжигали вначале
В этот миг сумел не заметить".
Знаете, товарищи, друзья,
Художник взял отрезал уши.
Для женщины тот лезвие поднял.
Поэт - решил отрезать душу.
Чтоб только тело по земле бродило
И восхищалось только оболочкой.
Чтоб дума, если вдруг и посетила,
Сжигалась в печке без сомнений тотчас.
Чтобы страдать не получалось даже
Завидев неземную красоту.
Поэт душою мертвый скажет:
"Я б мог стонать, да все не встретил Ту".
И не пленили женщины дурманом,
Чтоб мог творить без боли той внутри.
Конечно, и, укутавшись обманом,
Он тоже мог накинуть попурри,
Но он устал. Устал болеть душою.
Устал от тех терзаний с ma cherie.
Устал, друзья, (от вас не скрою)
И от себя. Устал себя корить.
Поэт устал, я снова повторяюсь.
Хоть не поэт, пусть просто гражданин.
Забыть такую мразь, сказать стесняюсь,
Не получилось и за тысячу аршин!
И вот опять. Она передо мной.
С очередным под ручку, приобнявшись,
Ступает той Есенинской тропой,
Все глубже в гедонизме затерявшись.
Скольких ты любила, озорная?
А сколько будет? Это не конец.
Вот твоя "судьба" очередная -
Влюблен неоперившийся юнец.
И ты скажи, считаешь, правда,
Что эти чмошники умеют так любить?
Что не изменит он тебе назавтра,
И про "вас вместе" будет говорить?
Что будет честен, что станете семьей.
И до конца пройдет, не дернув глазом,
Ты веришь, что способны на такое?
Марина, тут заходит ум за разум.
Наивна ты. Без меры. Просто смех,
Считать, что кто-то любит, как Один.
Майся с ним, надеясь на успех,
Между слезами вдыхая никотин.