Над ними время молча пролетает.
Адольфу не вернуть его. Она
печатает на плёнке, не святая,
как все артвумэны, не сатана,
триумфы воли голых древних греков
и стыд бессилья хилых чебуреков.
Пропагандистку встретивший тиран
её в одежде водит на пленэре.
Ещё ворчат народы разных стран,
спасенье чьё в одном СССРе,
в Лондоне с Вашингтоном также,
впрочем,
Адольф быть Лени выпоротым хочет–
сентиментален, отчасти неистов,
пред тем внушив оккультную ей муть.
Всё могут лёжа садомазохисты–
им только годы жизни не вернуть.