Память

Посвящаю сотрудникам ТОМПОНСКОГО РОВД 
Республики Саха-Якутия с
болью утраты и в светлую
память каждого,кого уже с нами нет
(где я проходил службу с 1983
по 1995 г.)


"Нас разбросало по России
  Сотрудников из 90 - х лет.
  Кто жив ещё - удвоил силы,
  Кого-то уже с нами нет. "

Жил человек и вдруг его не стало.
И всё гадаем мы"куда?" и"почему? "
Да просто сердце биться перестало,
Знать отстучало, что положено ему.
Пришёл момент душе переселиться,
Закончен жизни праздничный парад.
И с этим нам приходится мириться,
Хоть под конвоем не вернуть её назад.

Давно в милиции(незелено,не молодо)
Он мастер сыска - так назвать дерзну.
Искал конкретно он похищенное золото,
Чем пополнял Российскую казну.
Нам, молодым, по сути был отцом,
Его мы помним, как Бакташева Бориса.
Не угостит теперь уж чаем с чабрецом ,
Жизнь с смертью не достигли компромисса.
А доброта его была привычна, как закат,
Ткаленко Саша был его учеником отменным,
Пусть души их на небо возлетят,
В то небо, что на них вдруг стало гневным.

Являлись частью коллектива :
Романов Фёдор, Абатуров Николай.
Но смертью без особого мотива.
Путёвки были выписаны в рай.
Погоны, как и все они носили..
И, пополняя милицейский строй,
Открытыми, бесхитростными были,
Характер мягкий, скромный, деловой.
Обоих смерть скосила невзначай,
Хоть каждый был по своему орёл,
Водитель был отменный Николай,
А как рубился Фёдор в волейбол?!!!

А вот и Омский, парень деревенский,
Всегда улыбчивый и шустрый, словно бес,
Наш Николай Иванович Лубенский,
Незаменимый наш хозяин ИВС.
Любил партейку в шахматы сгонять,
Был аппонентом Забегалов Юра,
Здоровая, высокая фигура,
До драки доходило - не разнять.
Но приводило время всё в привычный вид,
Опять над пешками с задумчивыми лицами,
Опять в бою :ни ссор, и ни обид,
Вот настоящие сотрудники милиции.
Курили оба чисто "Беломор",
Да так дымили, словно паровоз на перегоне,
Что в кабинете вешай хоть топор,
В дыму кололся даже вор в законе.

Люблю людей с хорошим настроением,
Мечтательных, открытых, без понтов.
И руководством, да и просто населением
Таким был признан Вася Иванов.
Василь Васильевич за всё болел душой,
С приличным стажем милицейской службы,
Авторитет он заработал здесь большой
Своим трудом и бескорыстной дружбой
Умело разбирал он все проблемы,
И люди знали - он любого защитит,
Он гордо и не зря носил эмблемы
Знак справедливости и правды "Меч" и "Щит".
Но не бывать всему уж так, как прежде
Остался в памяти людской он навсегда,
Весёлый, радостный и безмятежный,
Уход таких печален как всегда.

И снова Омский наш товарищ,
Уравновешенный, заслуженный майор
Придатченко Владимир Николаевич
Он строго над преступностью держал топор.
Он знал законы справедливости и чести,
Надёжным, честным участковым слыл,
Не допускал в работе злобы, лжи и мести,
Чем имидж добрый у народа заслужил.
В Сургуте прекратил он жизни бег
Скромнейший и достойный человек.

Был в райотделе старшим следаком,
Людей товарищ и Закона верный друг,
Не по наслышке с Кодексом знаком
Василий Саввич Клекатюк.
Проблемных дел сплошная  вереница,
Допросы, обыски, осмотры и улики,
Разбои, кражи, обвиняемые лица..
И уголовники, что очень многолики.
Сложны дела и множество мороки,
Аресты, документов разных тьма,
И ночь не спал он, соблюдая сроки,
Итоги дела : суд, конвой, тюрьма.
Слыл молчаливым Вася мудрецом,
Болел душой за показатель коллектива,
В любом вопросе он являлся образцом
И человеком был Советского разлива.
Задаст, бывало, он вопросик с хитрецой
По кабинету взад-перед пройдёт и бровь нахмурит
И долго, молча наблюдает за тобой,
Любимой "Примы" палочку закурит.
Он ждёт ответа на поставленный вопрос,
Интеллигентно, молча, терпеливо,
А если ты запутался всерьёз,
Он за тебя ответит кратко и красиво.
И понимаешь с кем имеешь дело,
Что пред тобою опыта сундук.
Таким вот грамотным до беспредела
Был наш Василий Саввич Клекатюк.
В родном краю нашёл он свой некрополь,
В земле под слоем жёлтого песка,
Он спит под городом-героем Севастополь,
Покинув свет и милицейские "войска".

В ОБХС тащили службу оперА,
У них свой стиль в работе и свои манеры,
Возглавил их тогда майор Гура,
На повышение прибывший из Усть - Неры.
Он строгих наказаний не любитель,
Но в профилактике достойный моралист,
Пред ним навытяжку любой руководитель,
С бухгалтером дрожжали словно лист.
И нет расчёта на прощение и милость..
И хоть росточком наш Максимыч не велик,
Но как в молве народной говорилось,
Хотя и мал, да дорог золотник.
Он от тоски глушил порою водку,
А в службе шёл бывало на ножи,
Максимыч был застенчивый и кроткий
И не Алён Делон, но надо как-то жить.
Могильный холм его засыпаный листвой,
На подкупы и взятки Коля не был падок
Найдя себе на кладбище покой,
Он в мире мёртвых бережет правопорядок.

Утрату в марте понесла ОВО - охрана,
Он знал её работу изнутри,
А жизнь его была так многогранна,
Но прекратил существование в 63.
Он с рядового службу начинал,
Своим трудом, старанием и умением..
В ОВО освоил он начала из начал
И до начальника дошёл в своём стремлении.
Улавливал новации и суть момента,
И в коллективе были все за одного.
А сколько сделано работы за эксперта?
И все контрольные заочников - его.
То сделай, Дима, срочно фото,
То отпечатки пальцев откатать...
Порою, если даже не охота
Он принимался вновь печатать, проявлять.
Не разрешал на честь свою он покушаться,
Готов делиться знанием и рублем,
Он восставал, не соглашаясь унижаться
И шёл за правду без разбора, напролом.
К кресту приладили пожизненный портрет,
Лёг скромно, с краю на Суворовском погосте,
Для всех живой, но больше его нет,
Не на всегда ушёл, а как-бы в гости.
Любая жизнь людская, как алмаз,
Потери, боль и скорбь необъяснимы
И вспомним в этой жизни мы не раз,
Что нету с нами Кирусенко Димы.

Учился в милицейской школе он на пять,
Не нужно занимать ему талантов,
Назначен уголовный розыск возглавлять
Данил Прокопьевич Михайлов.
Таланты в сыске, выправка и стать.
И опыт есть  и есть мужская сила,
Готов физо в любое время сдать....
И форма так на нём сидит красиво.
Отец и два брата -  милицейская кость
Не военными были - "ментами",
Ни один не повесил мундира на гвоздь,
Были все, как один-" операми"..
Посёлок спит: спокойный, милый, добрый,
Здесь тихи дни и так красивы вечера,
Но вновь тревожный звук сирены злобной..
И вновь на вызов мчатся "опера".
И поискать таких "ментов" ещё порою,
Хоть здесь в России, или там в Европе,
Но смерть, зараза, повела кривой косою,
Закончил дни он подполковником в РУБОПе.
Одно скажу, был человеком он с душой,
Промчалась рано смерти колесница..
По зову сердца он в милицию пришёл,
От боли в сердце в рай пришлось спуститься.

Огромный он имел энтузиазм,
Крутился сутками, как белка в колесе
И, получая производственный оргазм,
Крутился сам и у него крутились все.
Дежурка была центром притяжения :
Звонки "02" и выезды на трупы.
Здесь начиналось материалов всех движение,
Доставка жуликов и инструктАжи опергруппы.
Усиленный контроль над ИВС,
Конвои и прогулки арестантов,
Здесь происходит выдача спецсредств,
Приём задержанных по делу фигурантов.
И вот за этою громадой всей,
Ответственно и преданно работая,
Стоял наш скромный Марченко Сергей,
Обремененный суточной заботою.
Стоял, сияя, как начищеный пятак,
Весь аккуратный, брюкиг-отутюжены,
Горел отливом в час любой башмак
И на погонах звездочек с полдюжины.
Сергей Иванович просто человек,
Как остальные миллионы граждан,
Но выбрал он профессию однажды
И утверждал, что не изменит ей во век.
Давно и крепко к службе прикипел,
Который год уж добровольно служит,
Он не роптал на выпавший удел,
И жизнью рисковал он, если нужно.
Сергей Иванович родом с Украины,
Совсем недавно этот свет покинул.

Был величав, как гром небесный
И не из лёгких была служба у него,
Следил за нарушителями честно,
Чтоб не случилось на дорогах ничего.
В зубах свисток, радар в руках..
И полосатый жезл, как зебра
Зимой в мороз и летом на ногах,
На перекрёстке командир он первый.
Старьё УАЗик. Дали то, что есть,
Как будто мы живём в периоде Юрском
А речь веду неспешную Вам здесь
Я о Сергее Алексеиче Таюрском.
Он не был не нахальным, не ехидным,
Среди своих был настоящий друг,
Он был вобще мужчиной безобидным,
Не "брал" из принципа, зашил карманы брюк.
И мне не счесть сюжетов криминальных,
Что рассказать Серёга б смог,
В которых ежедневно, изначально
Принял участие, как инспектор Росдорог.

Всю жизнь являлся "красным прокурором",
И говорить о нём я без конца готов,
Заслуженно рулил Гос. Пож.Надзором
Василий Николаевич Петров.
Петров был невысоким мужиком,
С улыбкой солнечной, кряжистый в теле,
Для всех являлся Николаич маяком..
И грамотным в своём пожарном деле.
Он весь был собран, энергичен, не беспечный,
С коллегами по службе был на "ты",
Характер мягкий, тихий, человечный,
Казалось, лопнуть мог от доброты.
Он в жизни райотдела принимал
Участие прямое, а не боком,
Суд офицерской чести возглавлял,
Одновременно был партийным "богом".
Мог пропустить он рюмочку - другую.
И двинуть песню под баянные меха,
Любил он жизнь живую, заводную,
Ну кто ж, скажите, без партийного "греха".
Трудился он, пока не сел на мель,
Приспела старость, но добился цели,
Работа - жизни нашей карусель,
Желал он вечно ездить в этой карусели.
В святого верил, в тихомолочку крестясь,
Кто совмещал КПСС и Бога - был тот "мутен",
Но поменялось всё. В костюмчик нарядясь,
ЦеркОвку посещает даже ПУТИН.
Ошибки, значит, у Петрова нет...
И не считалось то, что делал - недочетом
Поэтому огромный он имел авторитет.
И похоронен был с заслуженным почётом.

Ну, а этот сотрудник Советских времён
"Мент" до мозга костей - без обмана,
Милицейскою службою был окрылён
Алексей Николаевич Степанов.
Две звезды на погонах, как совесть и честь,
Две на кителе красных петлицы,
В нашей памяти был он, будет и есть..
Подполковник - начальник милиции.

Мы к молодым сотрудникам подходим наконец,
Так рано под откос у них ушла дорога,
Володя Кылычев и Фёдор - брат его близнец,
Служить и жить пришлось совсем не много.
Стремление было к постижению службы,
Он в Тополином участковым начинал,
В оружии дока и большой ценитель дружбы,
Всё слишком близко к сердцу принимал
Физически здоров и очень меток,
Душевный, скромный, смелый был эвен,
Из карабина в глаз с десяток белок
Мог подстрелить хоть стоя, хоть с колен
Но жизнь порой непостижима на планете..
И вот сердечным приступом раним,
Володя умер прямо в кабинете
И Фёдор вскоре в след ушёл за ним.
Два брата, словно две кровинки
Достойны жизни были полной и большой,
Но не смогли освоить даже половинки
Пролились в землю как из тучи грозовой.

Андрюша Зуев обладал незаурядным мастерством,
Чему учили -  с полуслова понимал,
А как Боярского он под гитару исполнял?!!
Мы просто слушали его с открытым ртом.
Да, в милицейском деле был он малым шустрым,
Дежурства, рейды - всё давалось просто.
Но жизнь его чуть - чуть ошиблась руслом,
Не миновал и он Томпонского погоста.
Я потому на нём не ставлю точку,
Не все  измерял милицейские глубины,
Что он не жрал под одеялом в одиночку
И первым шёл, не прячась за чужие спины.

Всем нам назначен срок и час
Покинуть этот мир и кануть в лета,
Их с нами просто нет уже сейчас,
А наша жизнь ещё как песня - недопета.

Я вспомнил поименно всех ребят,
Что с нами нет уже в структурах силовых,
Пусть в нашем сердце свечи памяти горят,
Как жаль, что нету жизней запасных.....

Я молча смотрю на Алданскую гладь.
Все в памяти всплыли, но нету причала,
И кажется мне, что все живы опять,
И жизнь не имеет конца и начала.

Степанов А. Н.
Петров В. Н.
Бакташев Б. Я
Гура Н. М.
Клекатюк В. С.
Лубенский Н. И.
Кылычев В. М.
Кылычев Ф. М.
Ткаленко А. Н.
Романов Ф. И.
Абатуров Н.А.
Кирусенко Д. Б.
Таюрский С. А.
Марченко С. И.
Иванов В. В.
Придатченко В.Н.
Михайлов Д. П.
Аитбаев В. Н.
Тупкало В.А.
Давыдов Н.
Иванченко Е.
Винокуров Н.
Андриянов А. Н.
Прокопьев В. А.
Лозинский А.