За околицей вскоре на траурном троне
закривляется хрусткая зимняя сталь.
В венценосной Венеции, в верной Вероне
за копейки купчины скупают февраль.
Не приносят спасенья мне сонные струи,
что Юпитер, смеясь, протянул с вышины.
Я хочу, внеземной узелок формируя,
раствориться в безмерном сосуде луны.
Я хочу в угловатом туманном кошмаре
тихо спрятаться, развоплощаясь в ничто.
Пусть футляр остаётся на складе футляров
в деревянном, набрякшем от гнили, пальто.
Я смотрю из окна, а когда-то и где то
за копейки купцы раскупают февраль.
Вытекая из глаз, окаймлённых рассветом,
превращаются слёзы в недвижную сталь.