Вот она – вскормленная тропа...
Разят воротящих носы,
Ежели корм не по нраву,
Между делом, сбивают спесь
Ясным умам ярые псы.
Настигнут, не томя ни себя, ни других,
А когда опостылеет псам -
Сиднем по норам:
Тешат душонку жалкую,
Аккордами барскими гундят,
Лепечут на весь свет...
Остальные – по крысиным ролям...
Любознательность подобна вторжению.
Ежели к кормушке подсесть кто даст,
Звезданут по вере, в самое ценное,
В душу плюнут твою,
И укажут, где сесть -
Есть на оного наст.
тссссс…
Тихо уж грохочет валун,
Очертанием теснит ширь,
Чертит сквозь паствы, курганы,
Естества рукой гонимый,
Напролом и вдаль -
Оголтелый мизгирь...
Смердит страшней чем в гробу.
Меркнет за Заветом Завет.
Единым грязным болотом
Ропщут недры, что мало
Тьме поглотить белый свет...
Помавает исход,
Разрыхлив чернозём,
Есть один только он,
Древка вбитым колом.
Ввитые в ствол письмена
Кривят псиные лица.
Ужасом пренебрегая,
Шатко опёршись десницей:
«Ангел с монетой у врат!», -
Едким хоралом смеётся.
Текст эпитафии вьётся:
«...дорога проложена... В Ад»