Июльским благолепием пленён
прекрасный палисадник, но беседка
в какое-то мгновенье облысела:
ни чашек, ни кашпо, ни самовара.
Больное солнце. Золото при нём
хотя и светит - светит слабовато;
а день глотает своды этологий
и дышит эхом вымерших племён,
что в прошлом протоптали эти тропы.
Прислушайся, как ноет новый дождь!
Повадился разгуливать по грядкам.
Ты свыклась с непростительным порядком:
ходить одна и думать о прошедшем;
терзать себя. Когда ты наведёшь
желанный лад средь маленьких пришельцев,
которые тревожат эти кущи?
В такие дни - не ставишь на вытьё
своих святых, приравнивая к купчей -
присутствие ненастья, чей сапог
нещадно растревоживает вишни.
Я вышел подышать. Нет-нет, я вышел -
приблизиться к заветному единству
с природой, что пропахла чесноком.
Погром затих, и солнце новым диском
восходит над деревьями и дачей.
Неужто жизнь, являясь челноком,
не станет нас когда-то двигать дальше?
Какая тень под косами ракит,
что терпеливо выдержали муки!
Не всяк, кто похваляется "быть мудрым" -
хватается всей сущностью за мудрость.
Твои улыбки беглы и редки,
мол, век нас беспрепятственно забудет.
Забытые не думают про старость,
и веер, как продление руки,
не в силах подчинить себе пространство.