Я пишу тебе, милый друг, из страны теней, из презренного края мира, надгробных врат. Я живу у холодного моря, немых камней, о таком в Империи точно не говорят. Мне не жаль покинутых улиц, но жаль - людей, я в изгнании больший римлянин, чем любой из покрытых коростой блестящих своих идей тех, кто город, как пса, швыряет в кровавый бой. Здесь шептались, что цезарь безумен, упрям и стар, и что все его дни разбиты и сочтены - но я думаю, прежде, чем смерть сумеет его достать, он устроит кровавый пир из своей страны.
Безразлично, какую трибуны готовят месть, ибо здесь я постиг одно: что вся плоть - трава. Я бы мог позабыть Империю, дом и честь - только прошлое мне не хочется забывать. Я скучаю по нашим беседам в твоем саду, по зеленым лаврам, по ясным твоим глазам, по тому, как вино пьянило - и я, к стыду, так скучаю по тем словам, что не смог сказать. Друг от друга мы так немыслимо далеко, что не видим, как врозь сильнее горчит нужда. Наш имперский страх вонзается глубоко. Только это все, конечно, не навсегда.
...Я приду, милый друг, когда ты еще будешь спать, когда в небе с востока чуть запылает медь, когда город усталый меня перестанет ждать и не сможет со стен седые века стереть. Все его легионы давно обратятся в пыль, только идолы каменно будут о том молчать.
Я приду к тебе, когда песнями станет быль.
Так встречай.