На полу подтяжечки
Скрючились дугой.
Дядя под рубашечку
Просится рукой.
Поправляя бусинки
В волосах моих,
Он снимает трусики
В тайне от родных.
Что ты хочешь, дядя?
Ты мудрей меня.
Но в твоём во взгляде -
Тёмная вода.
А ведь больно, дядя...
Там горит теперь...
Говоришь: “Так надо”,
Говоришь терпеть.
И когда ты рядом,
Тело клонит в дрожь.
Очень странный дядя,
Ты меня не трожь.
Я скажу всё мамочке,
Та меня поймёт.
И тебе по шапочке
Папа надаёт,
Грубому и жуткому.
Только ты твердишь:
Если расскажу кому,
Не помогут. Шиш.
И уже пощёчина
Мне в лицо летит.
Запираешь щёлочку
На входной двери.
Стоит мне поплакаться,
Стоит закричать,
Схватишь ты за платьице
И давай рычать.
Не дождусь я помощи,
Не даёшь уйти:
Руки мне, как поручни,
Ты зажал в тиски.
Угрожаешь ядом,
Расчехляешь нож.
Подлый, злобный дядя,
Ты меня не трожь.
Заслужила, видимо,
Но за что, скажи?
Вроде не обидела
И не знала лжи.
Нет подмоги, кажется,
Не придут за мной.
Снова под рубашечку
Просишься рукой.
Видимо, так надо.
Плакать бесполезно.
Просто пальцы дядины
Вновь в трусы полезли.
Февраль-март 2019