"ЧАЙКА"
И.Н.
Так много было поворотов
В моей причудливой судьбе,
Что ежели напомнит кто-то
Мне — в разговоре — о тебе,
Свой лоб в задумчивости морща,
Я попытаюсь сделать вид,
Что ты была всего лишь росчерк,
Который мной давно забыт.
Так, мимолётная случайность
И водевильный адюльтер…
...В театре — чеховская «Чайка»,
И переполненный партер.
На сцене мечется Тригорин,
Сюртук свой нервно теребит…
Опять любовный треугольник —
И сын Аркадиной убит
По странной воле драматурга:
И то сказать, зачем убил
Он чайку?.. Видно, Демиурга
И охватил отмщенья пыл…
Да, птичку жалко… Бедный Треплев!
О, как несчастливы мы все —
Хоть улыбаемся с портретов
Во всей изысканной красе,
Пока еще не став поживой
Непредсказуемой судьбы…
Как странно! Мы доселе живы
Без всяких «может», «если», «бы»…
Но, Боже мой, как всё печально,
Какой бездарный водевиль!
И я, свою убивший чайку,
Стал одинок — как Бугенвиль…
В графе «любовь» я ставлю прочерк...
Какой трагический финал! —
Вполне по-чеховски… А, впрочем,
Я сам ту пьесу написал.
2019
* * *
СКОРО НАЧНЁТСЯ ОХОТА НА ЛИС
И.Н.
Скоро начнётся охота на лис —
время почистить и смазать двустволку...
Осень... И думаешь: "Всё провались!"
И просыпаться нет смысла и толку.
Кто-то повесил в прихожей ружьё —
чтоб в третьем акте последовал выстрел.
Роща опять отрясает рыжьё —
только восторг неуместен и выспрен.
Осень — царят запустенье и грусть
в старом поместье, где дом с мезонином,
где фортепьяно терзает Мисюсь
и шелестит в темноте кринолином.
Время охотиться на глухаря,
рябчика, утку, гуся и вальдшне́па.
Осенью кажется: в сущности, зря
жизнь прожита — так бездарно, нелепо...
Только сегодня я не застрелюсь,
хоть и запала такая мыслишка.
Осень... Я очень скучаю, Мисюсь,
но умереть от любви — это слишком!
2018
* * *
И КРЫМ И РЫМ
Чайки — серые авгуры.
Ялта, скука жизни дачной.
Брег пустынный. Дмитрий Гуров
ищет девушку с собачкой.
Нет бы сразу застрелиться,
или выкрикнуть: "К барьеру!"
чтобы вмиг фон Дидерицу
жизнь испортить и карьеру...
Нынче волны с перехлёстом —
то ль Паланга, то ли Ялта,
то ли южный полуостров,
то ли вотчина прибалта,
где убогого чухонца
утлый чёлн в струе лазури,
что купил за два червонца
гражданин кантона Ури.
Пастернак дошёл до сути,
Мандельштам — с кремлёвским горцем
в шашки режется, а Сутин
стал великим царедворцем.
Шах наш изменил гарему —
одержим, как Калиостро:
дранг теперь на Саарему
(есть такой эстонский остров)
Как там Цезарь, милый Постум?
Спит ли он, как прежде, с Брутом?
Пусть закажет гроб по росту —
и запьёт вино цикутой.
Всё в дыму теперь и хламе —
снова мутят воду янки:
распрощались мы с хохлами
под "Прощание славянки".
От получки до получки
жизнь бессмысленно верти́тся,
нету дамы, нету случки,
даже нет фон Дидерица.
Выпьем с горя, милый Постум,
кружки дно не просыхает —
и налей гетерам по́ сто.
В синей дымке остров тает...
2018
* * *
ХАМЕЛЕОН
— Подай-ка, брат Елдырин, мне пальто!
"Октябрь уж наступил..." Довольно зябко...
Чтоб этакая жалкая козявка,
детину покусала — ни за что
я не поверю. Это парадокс!
И не бубни про судеб неизбежность...
Да перестань чесать свою промежность
и крепче тварь держи за поводок-с!
Да, брат Елдырин, такова есть жизнь,
да, "селяви", как говорят французы —
как в сущности должны быть хрупки узы,
что связывают с ней... Детерминизм!
Какой породы зверь? сказали: шпиц.
А с виду, вроде, грязная болонка...
Что, брат Елдырин, наступает ломка?
Ты не стесняйся, доставай свой шприц!
Да нет, не здесь — зайди хоть за забор
и там усугубляй собой реальность!
Сплошная экзистенциальность,
как говорил покойный Кьеркегор...
Ну, полегчало? Что-то ты чумной...
Сними с меня пальтишко, брат Елдырин!
Мне жарко что-то... Писано в Псалтыри:
"Не убоюсь я зла — ведь Ты со мной!"
А что в конце? Лишь деревянный крест,
да холм могильный, весь покрытый дёрном...
Отправь-ка, братец, пса на живодёрню.
Покусанного? Ясно — под арест!
2018
* * *
ЧАХОТКА
Выпукло-вогнутая вещь на продавленном диване
есть предмет вожделения автора «Дяди Вани»,
который даже во сне
не снимает пенсне,—
классик — по почерку, по походке.
Чехов. Чехонте. И даже в названье болезни — чахотке
всё те же буквы — "Че" и "Ха".
Над всеми смеялся. На всех чихал.
Ах, Антон Палыч, е́док, колюч, остёр…
«В Москву! В Москву!» — голосом трёх сестёр,
но не корысти ради —
только с мыслию о «Вишнёвом саде»…
Но нет спасения от тоски и сплина,
и снова так нестерпимо и остро
манит далёкий таинственный остров —
ибо только клином
выбивают сей клин…
«В Сахалин! В Сахалин!» —
и только…
— Я ни о чём не жалею, Ольга,
«моя дорогая собака»… *
И как это я докатился до брака?!
Всю жизнь боялся жениться на стерве...
Где ты, где ты, Мисюсь?
Я не смеюсь —
Ich sterbe… **
________
* Так в шутку Чехов обращался в письмах к Ольге Леонардовне Книппер
** Ich sterbe (нем.) — «Я умираю» — последние слова Чехова
2018
* * *
СОБИРАТЕЛЬ ДОЖДЯ
Он вдруг умолк... Но затем, погодя
минуту, добавил: «Ты только не смейся!
Помнишь, к нам приходил собиратель дождя?
Он, словно поезд, катил по рельсам...»
«Ты снова бредишь, мой милый! О ком
ты сейчас говорил? Попей лучше чаю...»
Вытирая покрытый испариной лоб платком,
она тихо плакала. И был нескончаем
вечер... «Нет-нет, прошу тебя, подожди,
вспомни — это было на даче, летом,
и в тот год бесконечные шли дожди,
а тут он... Ты сказала: плохая примета —
пустые вёдра. Но он очень скоро наполнил
их дождевою водою... Он был высок —
в длинном плаще, с ружьём, и в ботфортах
он тогда Дон Кихота мне вдруг напомнил.
А потом... он выстрелил прямо в висок...
Presto... prestissimo... piano... forte
Ты всегда фальшивила в этом такте,
забывая всё время в конце о фермате…
И я знал, что он выстрелит в третьем акте —
ещё Чехов сказал, что...» «Довольно, хватит!»
И он снова умолк. От дуновения ветра
у изголовья свеча погасла…
«Скоро отправлюсь в земные недра…
Всё оказалось так глупо — и так напрасно.
Но не грусти — он снова придёт из леса,
собиратель дождя, снимет мокрый свой плащ и…
…Знаешь, жизнь — это очень дурная пьеса,
если в конце ты так много плачешь» …
2018
* * *
О ЛЮБВИ
Ехали как-то в поезде, в одном купе, по весне
два господина. Один — высокий, с бородкой, в пенсне;
другой был широк в кости, кряжист, при бороде. Хитреца
во взгляде — косоворотка, поддёвка в нём выдавали купца...
Было жарко, купец обливался по́том, и дверь в купе
была приоткрыта — было видно, как всё время сновали
в проходе люди... Колода картишек рассыпалась буквой "П"…
Господин с бородкой мечтательно вспомнил о сеновале,
где провёл столько дивных, безумных ночей
с хозяйкой имения, у которой гостил прошлым летом —
а также с ее служанкой... Хозяин имения — казначей,
богач, меценат, покровитель писателей и поэтов —
но совершеннейший моветон, мужлан и хапуга...
«Как хорошо приспособлены тёплые ночи юга», —
думал он, — «для потребности бренного тела в любви».
Глядя в покрытое оспой лицо своего визави,
господин в пенсне устало прикрыл глаза,
вспоминая еще, как позапрошлым летом
его с баронессой застала в саду гроза,
и том, как долго возилась она с корсетом…
Незаметно для самого себя он заснул под стук
колёс… Поезд мчался по бесконечному полю,
где одетый в лохмотья мальчик-пастух
гнал своё стадо к неведомому водопою…
Дремал и купец… Снились ему мохнатые почки на вербе,
что росла на могилке жены… Тем временем, поезд
въехал в тоннель. Господин во сне сочинял свою повесть,
которая непременно кончалась словами «Ich sterbe»…
2016