Чиж купается в пыли
И от ветра наклонясь,
Пишут в поле ковыли
Мне ведическую вязь.
Под горой река течёт.
Серпень, Хорс с небес печёт.
Пот ладонью вытираю.
Повесть ковылей читаю.
Я сквозь время разглядел,
Как за реку меж холмов
Уводили на расстрел
Деревенских кулаков.
Всё крестьянство в жертвоприношение
Идолам Индустриализации.
До сих пор людей уничтожение
Геноцидом все назвать боятся.
Но статистика неумолима,
Если посмотреть по результатам,
С каждым годом таем мы незримо,
Исчезаем с каждым днём куда-то.
В население за сто лет
Только убыль, роста нет.
Что за лидеры так наруководили?
Что за браконьеры здесь ходили?
Жрёт Бетонный Идол Гуманизма.
Кровью смочены вождя усы.
Где прошла по нам лихая тризна,
Монументами стоят склады и офисы.
Жрёт Империю, как праздничный пирог.
Рубит Дерево под самый корешок.
Всё, срубили, Дереву конец.
В небо срезом годовых колец
Смотрит Дерево. Корнями умирает.
Роща, вырубленная зарастает,
Как Империя большевиками,
Беспощадными борщевиками.
Где берёзы стояли белые,
Там амброзии орды целые.
Скоро выкорчуют они
Пенсионные старые пни.
Перестанет кричать пресса,
Что мы палки в колёсах прогресса.
И настанет здесь мир иной
И в земле мы как перегной,
Листья, сотнями поколений,
Под корнями заморских растений.
Но горьки наши пот и слёзы.
Как ни жги нас – настанет срок,
Снова вырастут здесь берёзы
И дадут берёзовый сок.
Буйный ветер в степи резвится
Перелистывает страницы.
И мелькают события, лица.
В тройке Кронос по полю мчится,
В вечно пасмурный край Тартар.
Канонада и рёв гитар.
Это сон или Божий Дар?
Или же тепловой удар?
На обочине автомобиль.
На зубах скрежетала пыль.
И писал для меня ковыль
Может небыль, а может быль.