Ах, Мариинка, к чему эпатажность –
Треники для королей?
Видно, искусство по сути – продажно –
Всё на потребу скорей.
Бархат и роскошь помпезного зала,
Великолепие люстр –
С пошлым прикидом никак не вязалось.
Старой брюзгой становлюсь?
А голоса? Не слышна Иоланта,
Громче пропел Водемон.
Мера участия – мера таланта?
Надо ли рушить канон?
Но подкупила финальная сцена
Одой всесильной любви.
Катарсис истый сошёл неизменно,
Светом небес вдохновив.
Рада, что слушала оперу зрелой.
Сросся душевный надлом.
И с Иолантой я словно прозрела.
Всё переборем вдвоём.