Всю ночь шумят и дождь, и ветер,
как будто мимо жизнь идёт.
Меня немного уж на свете,
но я не кончился ещё.
Я длюсь. Ко мне напрасна жалость -
не так мучителен мой день.
Во мне бывалое всё сжалось,
и стал я твёрдым, как кремень.
Уже не дальние зарницы,
когда не долетает гром, -
теперь грохочет и искрится
напор грозы во мне самом.
* * *
От неволи рожденья - до судилища смерти,
вот он весь, как дыханье дарованный путь.
Но спасибо, Господь, мне б хватило и трети
всей любви и печали, наполнивших грудь.
Ни о чём не молил - мне б хватило и грусти,
той, что с бедностью времени легче делить.
Ничего нас без гибели прочь не отпустит,
но ещё не оборвана кровная нить.
И последним чутьём обнажённого нерва,
о, как остро больная округа слышна,
как дорога видна!.. Я б заплакал, наверно,
но скуделька надежд не допита до дна.
И душе остаётся её одиночка -
чем тебе не жильё! - всё равно не навек.
Но до смертного часа даётся отсрочка,
и возможно хотя бы замыслить побег.