Когда оживают легенды. Часть первая. Глава 2

 
        Глава вторая


                XI

   Причины разные бывали
Тому, что часто враждовали
В уезде сёла меж собой.
Глядишь, с дрекольями толпой
Сойдутся где-нибудь за лесом
Мужи, попутанные бесом,
И ну друг друга лупцевать.
На том исправник заострять
Не понуждал своё вниманье;
Один лишь барин наказанье,
Едва о стычках прознавал,
Бранливой черни назначал…

   Когда о молодце Даниле
И о его отменной силе
По сёлам прокатился слух,
Поменьше стало заварух.
По крайней мере, стал бояться
Шабёр скандальный появляться
Окрест села, где жил Данил,
Чинить кулачки. Тут решил,
Знать, покровительство почуяв,
Один из местных обалдуев,
Хромой сапожник Елисей,
В ближайших сёлах красть гусей…
Разок сошло, другой, но скоро
Селяне выследили вора
У мелководного ставка,
Когда большого гусака,
Спокойно щиплющего травку,
Поймал сапожник на удавку,
Да так проворно, что не смог
Тот даже гаркнуть, и, в мешок
Его спровадив, уж собрался
Убраться прочь. Тут и попался
С поличным в руки мужикам,
Сидевшим тихо по кустам
До той поры, пока не стало
Вдогад им дело… Для начала
Гусарь повален был, потом
Кататься начал под кнутом,
Потом его дубьём месили,
И так бы до смерти забили,
Когда б той самою порой
Чрез дрягву с брёвнами домой
Иванов сын не возвращался,
Когда б он вдруг не оказался
В том самом месте у ставка,
Где колотили мужика.
Мужи, конечно, растерялись
И, отступив, заволновались,
Но врассыпную стрекануть,
Не объяснившись как-нибудь,
Сочли зазорным. Шевелился
В мешке, что рядом находился,
Хрипя в агонии, гусак,
И догадаться мог бы всяк
О том, что здесь происходило…
И был таков совет Данила
Мужам озлобленным: «Чем тут
Чинить над вором самосуд,
В село его сопроводите,
Побольше люда соберите,
И пусть все знают, кто таскать
Чужое любит. Наказать
Презреньем следует халдея.
А кто имел от Елисея
Ущерб, тому пускай при всех
Он возместит его и грех
Замолит свой. Ну, а решится
Тишком опять он покуситься
На чьё-нибудь добро, клянусь,
Я сам мошенником займусь».

   Крестьяне так и поступили,
И Елисея проводили
Немедля… на господский двор
(Про то и был, мол, разговор).
Народом барин управляет,
Да и законы лучше знает,
И он над татем, стало быть,
Мог правосудие вершить.

   В душе сапожника – тревога.
Известно было, барин строго
Нечистых на руку карал:
При крупной краже забривал
Чело* зарвавшегося вора;
Кто крал поменьше, для позора
И в назидание другим
Плетьми охаживал, засим
Виновник просто откупался,
А коли – нечем, оставался
В хозяйстве барском дней на пять
Конюшни даром убирать...
Но в голове у Елисея
Возникла хитрая идея,
И сладко он запричитал:
   «Какой же вор я? Ну, украл
Гуся разок. Оно, хоть кража,
Так ведь убытков милость ваша
Не понесла. Вопрос-то в том,
Кто барским тешится добром?..
Данилка вон, сынок Ивана
(Как есть гуторю, без обмана),
В лесах, что вам принадлежат,
Не далее, как час назад
Опять «листвянкой» запасался;
Намедни он не убоялся
Себя охотою занять.
Удачно, кстати. Даже взять
Лося в урмане умудрился…
А много ль с вами поделился?
Я, право, спорить не берусь,
Но ведь сохатый – он не гусь…
Примеры знаю и похлеще,
На кои кметь способен вещи.
Я вижу всё – он мой сосед…
Но вот про это – тет-а-тет».

   Не в шутку барин рассердился,
Багровой краскою залился
И напустился на мужей –
Хозяев краденых гусей:
   «И как вам это? Что молчите?
Ужели вы не подтвердите,
Что Ванькин отпрыск, паразит,
Мои угодья ворошит?
Ан, нет! Давно вы всё прознали.
А как гусей у вас украли,
Так сразу к барину бежать.
Теперь изволите молчать?
Слыхал, Данилка – брат не промах.
Силён, как дьявол, только в спорах
С законом сила – не указ.
Займусь я им, наступит час…
А в вашем деле бестолковом,
Довольно скучном и не новом,
Такой я делаю расклад:
Мне наплевать, кто виноват;
С гусями сами разбирайтесь
И впредь ко мне не обращайтесь,
Покуда я не буду знать,
Что вам возможно доверять.
Ступайте вон!..»
                Мужи смутились,
Но барской воле покорились
И по домам своим ушли,
Поклон отвесив до земли.

   Сапожник с барином остался
И скоро запросто втесался
К нему в доверие… Ещё б!
Он языком своим нагрёб
На слух помещика такого
Про своевольника лихого,
Что барин даже думать стал,
Не мятежа ли катит шквал…


                XII

   И чтоб сомнения развеять,
Помещик сам решил проверить
Всё, что поведал Елисей.
И он в один из ясных дней
В дорогу наспех снарядился,
В ландо уселся и пустился
В село, где здравствовал Данил…
Уж то-то зной тогда палил!
Ничто дождя не предвещало,
Но в полдень туча набежала,
И хлынул ливень, да такой,
Что средь полей в грязи густой
Карета намертво засела,
И сколько лошадь не корпела
Под плетью, стиснув удила,
А только силы извела.
Заметил кучер: «Так кобыла
Издохнуть может. Надо было
Нам, барин, малость подождать
С поездкой. Нонче долатать
Вам в кузне бричку обещали,
На ней ловчей бы мы слетали.
А сей нелёгок тарантас,
Здесь две коняги – в самый раз».

   Невесел барин – дело худо.
До места, вроде бы, отсюда
Недалеко – рукой подать.
Да вот приходится стоять...
Добро, что скоро посветлело
И землю солнце обогрело,
Взглянув с заоблачных высот…
А тут и сам Данил идёт
Своим путём, видать из леса,
И на плече, не чуя веса,
Несёт огромное бревно,
Что и представить мудрено.

   «Эй, подсоби-ка нам немного;
Вишь в пашню съехали – дорога
Уж больно хлипкая…», - кричит
Данилу барин.
                Тот глядит:
И впрямь увязли вполовину
Колеса в пашню, и, лесину
На землю бросив, он идёт
К ландо, за буферы берёт,
Легко его приподнимает
И преспокойно вызволяет,
Толкнув вперёд, из грязи вон.
   «Ну, вот и всё! – смеётся он,
Взглянув на барина лукаво, -
Езжай себе. Делов-то, право.
Да ненароком по пути
Простуду-хворь не подхвати».

   Ликует барин: «Это ж надо!..
Беру тебя на два оклада…»,
А сам смекает: «Мне б Данил
Один всю челядь заменил».

   Данил притворно улыбнулся,
К бревну тяжёлому вернулся
И на плечо его взвалил.
   «Тому б я верно послужил,
Кого нужда-злодейка гложет.
Тебе же, барин, бог поможет.
А коль и нет, чего тужить?
Тебе и так не плохо жить».

   Тот чуть слюной не подавился:
«Гляди каков! Разговорился…
Шесток свой, видно, позабыл.
А я ведь дело предложил».
   «Твои дела – твоя забота,
А у меня своя работа.
Так что себя не обольщай, -
Ответил молодец, - Прощай!»

   Вот тут-то барин взбеленился:
«Да ты, гляжу, совсем забылся.
Елдожить вздумал, грязный тать?..
Давненько я хотел узнать,
Взаправду ль сказывают люди,
Что неуёмен ты до жути,
Да вижу – так оно и есть…
Из чьёго леса смеешь несть
Сиё бревно без позволенья?
Чью землю топчешь от рожденья?..
Пускай тебя не удивит –
Всё это мне принадлежит.
На то имеется бумага
С печатью царскою. И, благо,
Что я воочью углядел,
Кто здесь хозяйничать посмел…»

   «Ну, коли так, я не премину
Вернуть немедленно лесину, -
С улыбкой молодец язвит, -
Она тебе принадлежит».

   И с плеч своих перегружает
Её в ландо… Кряхтит, толкает
Скупец бревно. Но всё равно
Лежит недвижимо оно.

   «Была б нужда с тобой рядиться.
Бери, в хозяйстве пригодится, -
Смеётся парень, - Да, гляди,
Опять в ораль не угоди».

   Помещик хлопает глазами
И воздух режет кулаками,
Слюною брызжет и вопит:
   «Ну, погоди же, паразит!..»


                XIII

   Вернувшись кое-как в именье,
Помещик дал распоряженье,
Чтобы слуга его – Егор
Готовил письменный прибор.
Тот всё принёс, и барин жестом,
Красноречиво-бессловесным,
Слуге исчезнуть с глаз велел,
А сам немедленно засел,
Переодевшись в свой махровый
Халат домашний длиннополый,
За письма… Первое из них
Сварганил он для городских
Чинов Управы, и второе,
Уже в Собрание земское,
Он в нервной спешке настрочил.
Потом подумал и решил,
Что от ничтожного оброка
Он до сих пор не видел прока,
И случай выпал неплохой
Повысить малость таковой.
С иных же, кто горазд был вздорить,
Решил он подати удвоить…

   Но только стал он вычислять,
Сколь мог бы вкупе собирать
Натуры впредь, как вдруг садится
Ему на стол не то, что б птица,
Не зверь с крылами – существо
Страшнее чёрта самого.
Сверкает волчьими глазами,
Шипит змеиными ноздрями,
Хвостом крысиным шевелит
И чешуёю шелестит.

   От страха барин еле дышит,
Сидит и крестится. Вдруг слышит –
Заговорило существо,
Глаза тараща на него:
   «Последуй мудрому совету.
Сживёт холоп тебя со свету,
Коль ты на хитрость не пойдёшь
И сам его не изведёшь.
В глубокой тайне между нами
Скажу тебе: его руками
Ты можешь дельце провернуть,
Исход которого чуть-чуть
Тебе добавит настроенье.
Обидчик твой уйдёт в забвенье
Небытия. Свершится месть.
А сам сумеешь ты обресть
Богатства столько, что не можешь
Представить даже…»
                И зверёныш
Давай по комнате скакать,
Крылами бить и высекать
Когтями звонки монеты,
Брильянты, камни-самоцветы,
Сапфиры, слитки серебра,
Янтарь и злато; уж ковра
Узор за блеском изумруда
Незримым сделался…
                От чуда 
В восторг невиданный придя,
Ликует барин как дитя:
   «Повеселись ещё немножко,
Притопни той, и этой ножкой.
Не останавливайся! Нет!
Танцуй, соловушка, мой свет.
Пройдись ещё вот так по кругу.
Проси что хочешь за услугу…»

   Залётный гость хвостом махнул,
Из клюва пламенем дыхнул
И прошипел: «Внимай же, барин,
Среди твоих степных окраин,
Производя печальный вид,
Дубрава тёмная стоит.
В её тиши, листвой качая,
Растёт берёзка молодая,
И неусыпный дух лесной
Приставлен к ней как часовой.
Кто на берёзку покусится,
Тот в корзень ветхий превратится…
Вот и подумай, как туда
Спровадить раз и навсегда
Тебе смутьяна молодого…
Ты взял задаток… Дай же слово,
Что просьбу выполнишь мою –
Берёзке смерть нашлёшь…» –
                «Даю!» –
   «Придумай план, чтобы Данила
Сомненья тень не отвратила
Наказ твой выполнить, но знай,
Коль ошибёшься невзначай,
Непоправимое случится –
Всё злато в прах оборотится,
И, может статься, будешь ты
Стоять у гибельной черты…»

   И с тем бесёнок встрепенулся,
В окно открытое метнулся
И растворился в облаках.

   Помещик сам, как на крылах.
Он тешит взор обильем злата
И в полы долгие халата
Добро бесценное гребёт,
В подвалы тёмные несёт,
Замки надёжно запирает,
Ключи подальше убирает
И думу думает о том,
Как поскорей с богатырём
Ему разделаться; какую
Придумать хитрость, чтоб в глухую
Его дубраву отослать
Наказ заветный выполнять…


                XIV

   А наш герой, едва лишь скрылся
Из вида барин, воротился
В лесок ближайший и бревно
Там справил новое…
                Давно
Уже избёнка подряхлела,
В углах порядком отсырела,
Просела, на бок завалясь,
А потому, не торопясь,
Данил починкой занимался.
Для этих нужд он припасался
Добротным лесом близ села,
В бору, где исстари росла
Великолепная «листвянка».
Была там барская делянка,
Но лес помещик не валил
И мужикам рубить претил.
Ну, разве мог он им позволить
Дома из лиственницы строить
(Дома такие, говорят,
И сто, и двести лет стоят)?..

   Хрустели, словно наст зимою,
Сухие ветки под ногою;
Трудяга-дятел рассыпал
По лесу дробь; в траве шуршал
Проворный уж; вверху скрипели,
Качаясь, сосны, и на ели
Мелькала белка; встав за пень
И сдвинув шапку набекрень,
Мясистый гриб так и просился
Попасть в лукошко; притаился
Колючий ёжик под кустом
(Знать, вознамерился грибком
Разжиться этим); стрекотала,
Глуша пичуг, воображала –
Сорока, сидя на суку,
И где-то слышалось «ку-ку…»

   Но вот Данил насторожился –
Из чащи леса докатился
Какой-то неспокойный звук…
Данил туда идёт, и вдруг
Картину видит: на поляне
Волчица мечется в капкане,
А рядом жалобно скулят
Двенадцать маленьких волчат…
Плутовку взгреть ему неймётся;
И шкура добрая – придётся
На пару шапок аккурат,
И этой дюжине щенят
Не быть матёрыми волками,
Коль их собрать в мешок с камнями,
Да в тихий омут отнести.
Но только душу отвести
Задумал он, волчица сникла,
Легла на травушку, притихла,
Глаза печально подняла
И вдруг с мольбой произнесла:
   «Ты сжалься, молодец, над нами.
Капкан железными зубами
Меня пленяет много дней,
И нет уж силушки моей…»

   Волчата к матери прибились,
Перепугались, расскулились;
Носами жадно тычут в шерсть –
Хотят укрыться и поесть.
Пока возня вся эта длится,
Вопросом молодец томится:
Ужель такое может быть,
Чтоб волки стали говорить?
Но он не жалует плутовку:
   «Я раскусил твою уловку,
И толк полезный вижу в том,
Чтоб угостить тебя дубьём.
Капкан большой, и, думать надо,
Как раз для вашего он брата
И уготован здесь. Ведь так?
А я охотнику не враг…»
 
   И молвит вновь ему волчица:
   «Коль дашь мне шанс освободиться,
Я отработаю сполна,
И буду ввек тебе верна.
Служить готова, как сумею,
И впредь, поверь мне, не посмею
Покой по весям нарушать
И скот крестьянский воровать.
Могу секретом поделиться:
В народе волчьем я – царица,
И стай окрестных вожаки –
Все слуги верные мои.
Я накажу волкам повсюду
Не причинять разора люду
И не поздней, чем завтра днём,
Уйти в леса за окоём…»

   «Царица? Это интересно!
Тебе поверить, если честно,
Хотел бы я… Но можно ль вам
Так просто верить-то, волкам?»

   «О, не сердись! С тобой, я знаю,
Шутить опасно. Умоляю,
Поверь и сжалься… Я не лгу.
Поклясться выводком могу…»

   Данила это занимает.
Он как-то сразу остывает,
Бревно кидает в лоно трав
И, упреждающе сказав
«Смотри, чтоб было без обмана»,
Стальные челюсти капкана
Рукой как сеть паучью рвёт
И серой хищнице даёт
На торжество её приплоду
Опять почувствовать свободу.

   «Я слову царскому верна», -
Сказала молодцу она,
И, зализав больные раны
На вспухших лапах, прочь с поляны
В чащобу леса поплелась.
А вслед за ней, вовсю резвясь,
Волчата дружно припустились...
Едва они из виду скрылись,
Данил бревно с земли поднял,
И путь свой к дому продолжал…


                XV 

   Помещик, клюнув на приманку
Бесёнка, как-то спозаранку
Понёсся в бричке с ветерком
В село, что выстлалось кольцом
Вкруг озерца, поросшим илом;
Свернул с дороги за овином
И, не почувствовав рессор,
К Данилу залетел во двор.
Встал у ворот, махнул с подножки,
В коровьей выпачкал лепёшке
Одну из новых сандалет,
Ругнулся, вытащил лорнет,
Вокруг повёл брезгливым оком
И прохрипел тяжёлым вздохом,
Узрев, сколь вынес из лесов
Мошенник брёвен и хлыстов.
А дом блестел в накатах новых,
Крылечко – из досок дубовых,
На ставнях – чудная резьба.
Впрямь теремок, а не изба…
   «Каков болван я! Дал оплошку, -
Воскликнул барин, и в лепёшку
Другой сандалией попал. –
Чтоб чёрт корову вашу взял!..»

   Он ненадолго распалился,
Чуть постоял, остепенился,
Дал озабоченность лицу,
Пугая кур, прошёл к крыльцу
И вторгся в дом бесцеремонно.

   «К нам гость? – промолвил удивлённо
Навстречу вышедший Данил, -
Что ж, проходи, коль навестил;
Крестьянский завтрак наш отведай,
А между делом и поведай,
С добром ли твой визит чуть свет
В лачуге нашей или нет?..»

   Хоть всем нутром помещик злится,
Перед Данилом он винится:
   «Погорячился я чуток.
Ну, не сдержался. Бес помог.
И вспоминать разлад не стоит.
Меня другое беспокоит…»

   Помещик темя почесал,
С минуту томно помолчал,
От каши жестом отказался
И так в приезде расписался:
   «По миру зверствует чума,
И в наши сёла и дома
Она придёт, как видно, скоро…
Но способ есть избегнуть мора,
Поскольку знаю я давно
Такое снадобье одно,
Что хворь любую изгоняет
И даже мёртвых воскрешает…
Когда-то волхв мне рассказал
Об этом зелье, даже дал
Рецепт его приготовленья…
Кудесник рёк, что исцеленье
Несёт берёзовый нектар,
На коем делают отвар
Из разных трав, и мне известно,
Что эти травы повсеместно
Растут в окрестностях у нас,
И собирай их хоть сейчас.
А вот с берёзовым нектаром
(Не всё ведь нам даётся даром)
Сложнее дело обстоит.
Среди берёз особый вид
Довольно редкий существует
(Такой, что даже не рискует
О нём наука говорить).
По внешним данным отличить
Породу эту невозможно,
А потому довольно сложно
Её по свету отыскать.
Но должен я тебе сказать,
Что (видно, бог нам помогает)
Одна из них произрастает
Отсель совсем недалеко.
Да взять берёзку нелегко –
Кора её прочней булата…
Я мужиков своих когда-то
Туда, в дубраву за увал,
Повергнуть древо посылал.
Но им успех не улыбался –
О крепкий ствол топор ломался,
Пила теряла острый зуб…
Какой-то дока-лесоруб
Потом за дело поручился,
А через сутки воротился,
Красноречиво дав понять,
Что легче камень разметать…
Теперь, надеюсь, ты смекаешь,
Чем интерес мой возбуждаешь?
Силён ты шибко, и добыть
Легко сумеешь, может быть,
От всех болезней панацею…
Нет, я приказывать не смею
Тебе. Нет, нет! Но думай сам,
Насколько важен нам бальзам.
Не забывай, чума крадётся,
И если уж в тебе проснётся
Благой порыв её унять,
Ты непременно должен знать,
Что сок берёза укрывает
Не под корою, как бывает,
А в сердцевине своего
Ствола упрямого. Его
Ты должен снесть под корень самый,
Чтоб не лишиться даже малой
Нектара капли, а потом
Берёзку эту целиком,
Не тратя времени напрасно,
Доставить мне. А там, согласно
Рецепта волхва, я уж сам
Сварю целительный бальзам…
Коль ты надежду оправдаешь
И с белым древом совладаешь
(А в это верить я хочу),
Тебе я щедро заплачу».

   Данил обман не обличает
И простодушно отвечает:
   «На дело доброе я рад
Пойти, не требуя наград.
И топору уже неймётся –
Сегодня ж делом он займётся.
Но ты на ус свой намотай
И впредь, смотри, не забывай,
Что обретёшь ты эту воду
Не для того, чтобы народу
Её по каплям продавать
И так карман свой набивать.
Дай слово мне, что безвозмездно
Раздашь крестьянам повсеместно
Её во здравие, когда
Нагрянет лютая беда».
Но хитрый барин лишь кивает
И без раздумий принимает
Никчемный этот уговор:
   «Свидетель – бог… Бери топор,
Ступай в зелёную дубраву
И поработай там на славу.
А я, чтоб время не терять,
Отправлю девок собирать
В елане травку луговую,
Да справу в доме кой-какую,
Пока резвишься ты в лесу,
Для варки зелья припасу…»

   Сказал он так, заторопился,
С Данилом наскоро простился,
Из дома вышел, в бричку сел
И в путь обратный полетел.
Ах, как собой он восхищался,
Да над Данилом потешался,
Ликуя: «Силой ты хорош,
Ума вот только ни на грош…»
В душе помещика – злорадство,
Под спудом спрятано богатство,
И отработал он его,
Похоже, просто и легко…
А вслед ему смотрел в окошко
Данил и всё-таки немножко
Сомненьем мысли шевелил,
Что барин что-то утаил.
Но не смутился он… Вестимо,
Быть без огня не может дыма.
Возможно,  есть нектар такой,
Что скрыт за белою корой…

   И он, азартом ободрённый,
Достал топор свой навострённый
И за берёзкой тем же днём
Пошёл указанным путём…

***