мы дышим часто, чисто, через рот,
что разрывает трепетные жабры,
и кожа обезвоженной корой
растрескалась, и чьи-то губы жабьи
пытаются всё выпить, до конца,
до дна, как завещали нам лисицы
у старого и лысого крыльца,
где время занавесками из ситца,
где сито, или даже решето
решения алеет, как на плахе...
где вышивают летом шапито
на скомканной подвыпившей рубахе,
где сотканных созвездий злой оскал
оскоминою враз озолотится,
и мысли просто полетят со скал,
как гордые непризнанные птицы,
и где не дрогнет сгоряча рука,
колено, сопряжённое с поленом, -
а даль заката снова далека,
за гранью нами видимой вселенной.