Я нахожу, что зря сказал, и
зря присягнул к ментальному Содому.
И закрываются глаза над томом,
а Джойс целуется с открытыми глазами.
Кропоткин явно что-то не допонял:
народ всегда под стрёмом, ленью.
Мне эта комната – предел стремлений,
и наказание, и чисто поле.
А в стенах вновь Содом, Маркиз
отсюда выцепил идею.
Телесную форму своей тоски,
прижав к стене, целую в шею.