Устав от бесконечных ран,
Я небо спрашивал о Боге,
Тогда впервые Божий храм
Поднялся на моей дороге.
И я сумел в него шагнуть.
Там, за стеною белой-белой,
Я изболевшуюся грудь
Перекрестил рукой несмелой.
Стократным пламенем свечей
Светился Храм, как день погожий,
И понял я, что я – ничей,
Что я – ничей, а только Божий.
И что жива душа моя,
И что надежда в ней хранится,
Что в этой Книге Бытия
И мне оставлена страница.
А служба медленно текла,
Взлетал глагол славянской речи,
И восходил под купола
Негромкий голос человечий.
Я без молитвы и огня
Стоял, сжимая воск остылый,
А где-то в глубине меня
Рождалось: «Господи, помилуй».