Наотмашь бьют сырые розги,
стеклом изрезанный планктон.
Свет в этом сумрачном наброске,
как слой гуаши уплотнён.
Вода тяжёлая повсюду
неотличима ото сна;
дождливой осени рассудок
достигнув каменного дна
уже не дышит. Лёгкий воздух
закончен в рыбьем пузыре.
Дрожат ослабленные звёзды,
плечами небо подперев.