В тени тысячи чинар
Кто был на Востоке –
Отравлен любовью,
Гранатовым соком,
И песней дутара.
Кто был на Востоке,
Тот знает наверно,
Как сладостны розы,
Тенисты чинары.
Кто был на Востоке,
Тот будет незримо
Всегда и навечно
Вдыхать воздух гор.
И в этом восторге,
Как в детстве, беспечно,
Бежать на рассвете,
Туда, где Анхор.
1
На прохладных берегах Анхора*,
Вдоль зелёных лиственных аллей,
Отдыхает разомлевший город –
Город тысячи чинар и тополей.
Над расплавленными улочками Лабзака*,
Где в пыли утопают урюк
и орешины,
Проплывают редкие облака,
Улетают,
Скрывают Чимгана* проплешины.
Муэдзин* на рассвете пропел азан*,
Как велик Аллах и нет бога другого,
А в соседнем саду на огне казан,
И калитка открыта для гостя любого.
Жар печёт,
и на небе лепёшкой в тандыре*
светит солнце,
плывет духота над краем.
Нет прекраснее мест в этом бренном мире.
Кто придумал,
что мы
ничего не знаем о рае?
2
Жарко,
Пыльно,
И лень говорить о боге,
Лишь глотком воды оживив гортань,
Мы себе выбираем иные дороги,
По которым уходим навечно в рань.
Боги, боги,
Вы вычеркнуты из памяти,
Вы уже не знакомы ни снам,
ни путникам,
Как узоры из звёзд на ковровом орнаменте,
Вы оставили след,
Словно семя распутника.
Не считаю звёзд,
Не пытаюсь спрятаться,
Под огнём полуденным таю свечкою,
Мне б в песках твоих смочь от грехов покаяться,
Да умыться слезами над горной речкою.
3
Помнишь,
Куранты отсчитывали двенадцать?
Каждый день,
и каждую полночь.
Нам хотелось любить, побеждать
И хвастать,
Не надеясь, однако, на божью помощь.
Мы носили косынки кровавой ткани,
Говорили о правде, держали слово,
Мы стеснялись в детстве,
чурались брани,
И за что-то были всегда готовы!
Сорок прожитых лет,
Пыль, песок, арыки,
Тень могучих чинар
нас прохладой
спасала в полдень.
А теперь солнца нет,
Только редкие в небе блики,
И чужие дороги у новых родин.
4
Солнце,
Солнце,
Играют в ашички* дети,
Зычный рёв ишака, вожделенье самки,
Это было,
наверное,
самое мирное место на свете.
Или просто все пешки мечтали на место дамки?..
Уходя – уходи.
Так уходят родные люди,
Так сгорают в огне саксаула стальные плети,
А мне снятся ночами глинобитные стены аула.
И летит над аулом* горьковатый
от трав
горный ветер.
5
Наргис
Пела Наргис о чёрных глазах,
Чай в пиале и сахар в кусках,
Пела она,
Разбивая
Пыль в старых коврах,
О высоких и дальних горах.
Косы Наргис словно сорок плетёных шнуров.
Платье из шёлка раскрашено в сорок цветов,
Розы в саду побледнели от зависти к ней,
Пела она всех горных ручьёв веселей.
В дальнем углу сада жил соловей,
Пел о любви и нежных чувствах,
Пел о Наргис, что всех звёзд светлей.
О великая сила искусства!
В терпких гранатах тёк сок,
Словно Востока кровь,
Лился с руки песок,
Полный восторга слов.
6
Мой дом – песок,
Мой город – камень,
Из глины плоть,
А кровь – вино,
Душа – исток,
А сердце – пламень,
Стихи – щепоть
Муки иной.
Эй, гончар!
Дай глины ещё,
Чтобы вылепить друзей,
Чтоб сердце билось горячо,
В жилах крови – ручей.
На Востоке луна безмятежна,
Звёздных россыпей полон сундук,
Переливы цикадные нежно
Услаждают и душу, и слух.
В моём сердце Восток,
В моём сердце Восток,
И прохлада в тени чинар.
Нежный счастья росток,
Влаги сладкий исток,
Сотвори меня снова, гончар.
Эй, гончар!
Дай же глины ещё,
Чтобы вылепить друзей,
Чтоб сердце билось горячо,
В жилах крови – ручей.
Восток,
Восток,
Песчаный рай…
Цвет неба – бирюзовый,
Восток,
Меня не забывай,
Мой старый мир
И новый.
Рахат-лукум, граната сок,
Восток,
У сердца вечно берегу
Чинар твоих листок.
Сколько в небо ни кричи –
Слышат только звёзды.
Глину в луже размочи,
Ласточкины гнёзда.
Сух ковыль,
да сух камыш,
Пересохло в горле,
Ночи чёрны,
да не спишь,
Сны из сердца стёрли.
Вой шакала по ночам
Растревожит память,
В пиале холодный чай,
Иблисы* с чертями.
На зубах песок скрипит,
Пот со лба стекает,
Память в сердце воскресит,
да о чём?
Не знаю…
Эй!
Гончар,
Да слышишь ли
Ты мои стенанья?
Маки в поле расцвели,
Слёз моих признанья.
Эх, гончар,
Что ль глины нет?
Высохли кувшины,
Сорок зим, да сорок лет
Вкруг летали джинны*.
А теперь кувшин разбит
И в пыли осколки,
Был ты бит,
Иль будешь бит –
Знать о том нет толку.
Эх, гончар,
Иль ты ослеп?
Что, беды не видишь?
Каракурт забрался в склеп –
Так живым не выйдешь.
Что хранит в песке бархан,
Сколько тайн сокрыто?
Где тропа?
Ни тут, ни там,
И судьба разбита.
Где оазис?
Где вода?
Пыль, песок, жарища,
Не вернутся никогда
Ни богач, ни нищий.
Жар сожжёт их без следа,
В прах рассыпав кости,
Где вода,
Ну где вода?..
Все мы в жизни гости…
Судьба моя – покинутый чигирь*,
Вода ушла.
И выжжена земля.
Погиб волшебный изумрудный мир,
И с ним погибла и душа моя.
Я – саксаул, дышу едва-едва,
Я тень земли, остатки облаков.
Чинары тень, погибшая листва,
Я только эхо улетевших снов.
Эх..
Гончар…
Да жив ли ты?
Где твои чинары?
Были истины просты,
Да и тех
Не стало.
7
Чигирь
Журчит вода, сбегая вниз по руслу,
Но ждёт ловец, кувшин у чигиря,
Обучен он нехитрому искусству –
Набрать воды для нового ручья.
Вода течёт в очередной кувшин.
Чигирь.
Чигирь кружит в усталом треске,
Он – колесо измученной души,
Которой в мире этом стало тесно.
Чигирь.
Чигирь.
Бежит за кругом круг.
Бежит, пытаясь ухватить ручей за хвост,
Но мир его безжалостен и прост –
Ему бежать, хоть нет ни ног, ни рук.
Чигирь.
Чигирь.
Судьба твоя проста –
Черпай воды и выливай в арык,
Чтобы в пустыне новый сад возник,
Ведь без воды земля суха, пуста.
Журчит вода, она течёт в кувшин,
И колесо его наверх поднимет,
И опрокинет, и опять подвинет
Вода сама его до тех вершин,
Где свежей влагой новый мир напьётся,
И зацветут цветы в его садах.
И жив чигирь, пока жива вода,
И он бежит, покуда влага льётся.
5.05.2012
8
Наша жизнь как песок – утекает сквозь пальцы,
Наша жизнь, как песок – быстротечна,
Мы ведь в жизни бродяги,
Немые скитальцы,
По пустыне блуждать ли нам вечно?
Далеко караван,
Далеко караван,
Я бреду,
сильной жаждой томимый,
За барханом бархан,
За барханом бархан,
Ни начала,
Ни края пустыне.
Ты когда-нибудь видел в пустыне восход?
Слышал песни, что пели ветра?
Если видел, то в сердце навеки Восток,
В твоём сердце его красота.
Там от ветра в ночи шелестели пески,
Скорпионы писали хвостами стихи,
И пустыня касаньем горячей руки
Моё горло так нежно сжимала.
Если жизнь – это соль, капля тёплой воды,
Если жизнь – это боль, звон ночной темноты,
Если сердце пустыни – не я и не ты,
То ты видел, поверь мне, немало.
9
Здесь в воздухе виснет монета,
Вопросы тягучи как мёд,
Камыш, шелохнувшись от ветра,
О тайнах Востока споёт.
Затаился богомол,
Выжидая жертву,
День прошёл,
иль век прошёл -
Все мы в мире смертны.
У чинары нет корней,
Ствол изрублен в щепки.
Сотни тысяч долгих дней
Зеленели ветки,
А теперь в крови земля,
Слышишь, листья плачут?
Это родина моя,
Черти по ней скачут.
Резные огромные листья,
Чинары, вы сны, или мысли?
Вы – вечная вечность, иль миг?
Вы – корни прошедших столетий,
Вы – предки мои, мои дети,
Вы – бога единого лик.
Засмеялся дутар*, мой дутар зарыдал,
Муэдзина азан тишину рассекал,
За дувалом* рассвет,
За дувалом арык,
В моём сердце сейчас голос боли возник.
Невозможно вернуть дни, что были когда-то,
Слёзы памяти смоет простая вода,
Только тени деревьев исчезли в закате,
Тени вечных чинар в небесах навсегда.
10
Над городом дурман жасмина,
Ночной пропитан воздух влагой,
В углу под крышей паутина,
Бессонница моя, ты – благо.
Мне ночью лунный свет внимает,
Мои он слушает напевы,
Мне кажется, он понимает,
Что в сердце стало меньше веры.
Он знает, что в ночи не видно,
Как умирает плоть чинары,
Но и ему, как мне, обидно,
Что мир разорван на базары.
Сижу в ночи, обняв колени,
В арыках высохла вода,
Когда не там, да и не с теми,
То тенью за спиной беда.
Вот так и станет до рассвета
Тревожить мысль, как долгий звон,
Что будет очень знойным лето,
Прости меня, мой отчий дом.
Под небом Азии палящим,
В тени дувала, где пустырь,
Я посажу росток на счастье,
Чтоб народился новый мир.
Я посажу тебя, чинара,
И принесу тебе воды,
И ты спасёшь меня от жара,
От страха, да и немоты.
Живи, росток!
Расти, росток!
Ты как дитя,
Как слово Бога,
Ты держишь на руках Восток,
И рай у твоего порога.
Живи, росток…
11
Я помню тень от тысячи чинар,
Я помню их голоса, как шелестели листья,
Объятья огромных ветвей,
Стволы,
внутри которых можно было сделать жилище.
Мой город.
Ты наслаждался прохладой,
Нежной прохладой…
Ощущать себя мошкой на фоне величественных деревьев,
Бродить между ними и собирать огромные букеты осенних листьев.
Как давно,
Как далеко,
Как неповторимо…
Но в сердце моём навсегда,
Но в сердце моём навсегда,
И в зной, и в холод,
Я ощущаю себя в тени тысячи чинар…
17.06.2019
Вита Сапфир (Светлана Клокотова)
*Анхор – узб. Anhor, Ан;ор — «большой оросительный канал»; канал в Ташкенте и Ташкентском вилояте, отвод канала Бозсу.
*Лабзак – улица в Ташкенте (старый район)
*Чимган – чень крупный куполообразный горный массив, входящий в состав Чаткальского хребта.
*азан – (араб. ;;;;; — объявление, приглашение;) — в исламе: призыв к обязательной молитве.
*тандыр – печь-жаровня, мангал особого шарообразного или кувшинообразного вида для приготовления разнообразной пищи у народов Азии.
*ашички – это узбекская азартная игра. Ашичка – это кость из коленного сустава задней ноги барана. По другой версии – надкопытная кость.
*аул – традиционное поселение сельского типа, стойбище, община у тюркских народов, а также у других народов Средней Азии и Кавказа.
*иблис – в исламе: имя джинна, который благодаря своему усердию достиг того, что был приближен Богом и пребывал среди ангелов, но из-за своей гордыни был низвергнут с небес. После своего низвержения Иблис стал врагом людей, сбивая верующих с верного пути.
*джинн – духи в арабской мифологии.
*чигирь – водоподъёмное устройство в виде колеса с ковшами или барабана с канатом, снабжённым черпаками.
*дутар – традиционный двухструнный щипковый музыкальный инструмент у народов Центральной и Южной Азии.
*муэдзин – читающий азан — муэдзин (тюрк. — азанчи).
*дувал – глинобитный забор или стена в Средней Азии, отделяющая внутренний двор местного жилища или дома от улицы.