Какая странная тоска по девятнадцатому веку
Одноэтажным городам, неспешной поступи времён,
По не застроенной земле, не показному человеку,
Что фотоснимком той поры на фоне гор запечатлён.
Кораблик в ялтинском порту линялым парусом полощет,
Великокняжеских садов вдоль моря тянется кайма.
Серьезно в камеру глядит в турецкой фесочке извозчик,
За ним империя лежит - Мария, Анна, Фатима…
Фотограф силится вместить как можно больше в фотоснимок:
По трапу сходят с корабля, едва живые, господа.
Еще мгновенье, и герой подхватит ворохи корзинок:
- Куда поедем? - В «Эдинбург», а впрочем, все равно куда…
Пусть дважды в реку не войти, но можно из неё напиться.
Держу в руках дагерротип, вхожу в картину, как в запой.
Мне выпал жребий в новый век в другой империи родиться,
Сходящей, кажется, с ума, но ей такое не впервой.
Блошиный рынок на югах – былого счастья позолота.
Вздыхает вслух филокартист: «Какие были времена!».
Он целит глазом в мой карман, сродни извозчику на фото,
И в этом взгляде вся печаль, и веку прошлому цена.