К началу: http://stihi.ru/2019/08/19/665
Он оказался в небольшой комнате почти идеальной кубической формы. Посередине стоял грубый письменный стол, заваленный бумагами и освещённый яркой настольной лампой. За столом сидел невзрачный человек в чёрной форме, похожий, скорее, на писаря, нежели на военного или полицейского. Он был погружён в чтение каких-то бумаг. Но когда отца ввели в комнату, тот прервал чтение и, блеснув стёклами очков, кивнул конвоирам. Они усадили отца на железный табурет, привинченный к полу напротив стола, и скрылись за дверью, плотно прикрыв её. Чиновник снова продолжил изучать бумаги, не обращая внимания на заключённого. Отец огляделся – кроме настольной лампы, освещавшей стол и небольшой пространство вокруг, других источников света не было, и оставшаяся часть комнаты была почти погружена во мрак. Тем не менее отец заметил у стены что-то вроде операционной койки, подле которой стоял столик с медицинскими инструментами. Ему стало не по себе…
Наконец, человек, сидящий за столом, поднял голову и резко спросил:
— Ваше имя?
Отец назвал.
— Вы иностранец? Поляк?
— Да, я приехал из Польши.
— Отвечайте на вопрос — вы поляк?
— Нет.
— Назовите национальность!
— Я… еврей… родился в России.
Следователь стал тут же стал что-то быстро писать. Закончив, он вернулся к допросу.
— Как долго вы находитесь в Германии и с какой целью?
Отец ответил.
— При вас не оказалось документов. Кто может подтвердить ваши слова? Мне нужны по крайней мере два свидетеля… арийца.
Отец задумался. Первый, о ком он подумал, был Эрих Зайднер. Но он тут же отверг эту мысль: во-первых, ему не хотелось навлекать неприятности на доктора, а, во-вторых, он не был убеждён, что с точки зрения нацистов тот является «полноценным арийцем»… И тут, неожиданно, ему в голову пришла блестящая мысль:
— Спросите у Гюнтера… Дворецкого господина Фридлендера…
— Адрес вы знаете?
— Кажется, Шлосс-Вольфсбрунненсвег 8, собственный дом.
— Хорошо, мы проверим… Кто еще? Вы можете назвать имя второго свидетеля?
— Да. Йоханнес Швабауэр, студент пятого курса медицинского факультета… Адреса не знаю.
При упоминании этого имени, следователь вдруг поднял голову и внимательно посмотрел на отца. Затем он нажал на электрическую кнопку, вмонтированную с обратной стороны столешницы. Жестом подозвав к себе вошедшего охранника, он написал на листке бумаги несколько строк и тут же передал его. Охранник, кивнув головой, немедленно удалился…
— Вы обвиняетесь в попытке покушения на офицера СА. Это серьёзное преступление. Если ваша вина будет доказана, вас ожидает виселица.
Отец буквально опешил. Его охватил панический страх.
— Я? В покушении?! Каким образом?! Я не имею ни малейшего понятия о том, что вы говорите, господин следователь! К тому же у меня нет никакого оружия!
— По улице, которую вы только что назвали, ехала машина с солдатами и офицерами СА. Кто-то обстрелял её, один офицер получил тяжелое ранение. Вы единственный, кто оказался рядом с машиной.
— Да, я был у господина Фридлендера в тот день… Затем, когда я уже шёл от него домой, рядом со мной остановился грузовик с солдатами… и меня… задержали… Никаких выстрелов я не слышал…
Следователь нажал кнопку под столом. «Заключенного доставьте обратно в камеру!» - приказал он вошедшему охраннику.
Оказавшись снова в камере, отец потерял счёт времени. Томительное ожидание было хуже пытки. Он ничего не ел, сильно ослаб, часто впадал в полуобморок – полузабытье. Он готовился к самому худшему. И когда охранник вывел его из камеры и повёл по длинным коридорам, отец был убеждён, что его ведут на казнь. И опять, идя по бесконечным коридорам, он вспомнил старика-раввина из варшавской синагоги…
«Я научу тебя молиться… Повторяй за мной: "Шма, Исроэл, адойной элокейну, адойной эход…"». ("Слушай, Израиль, Господь наш Бог, Господь один") Запомни эту молитву – на всю жизнь запомни. Знай, что бы с тобой ни случилось, какие бы несчастья, не дай Бог, не свалились на голову, первое, что ты должен сделать – произнести эту молитву вслух… И Он спасёт тебя, ибо Господь милосерден…»
Отец стал тихо шептать слова молитвы... И вскоре он снова оказался в знакомой комнате – однако помимо следователя в ней были еще два человека, в которых с удивлением он узнал Гюнтера и Ганса Швабауэра. Увидев отца, оба почти одновременно кивнули следователю и вышли из комнаты.
— Вам повезло! – произнёс следователь. — Два преданных члена нашей партии подтвердили ваши слова. Вас скоро освободят. Но вы должны будете в течение месяца покинуть пределы Рейха. Иначе снова окажетесь за решеткой – и уже никто и ничто вас не спасёт.
Оказавшись на воле, отец ощутил вдруг такое чувство, будто вернулся из преисподней. Было раннее утро, но улица перед зданием городской тюрьмы был наполнена птичьим гамом. Несмотря на слабость и истощение, он спешил как можно скорее оказаться в своей маленькой квартирке, принять ванну, очиститься от скверны и ужаса всего пережитого за эти дни. Даже воспоминание о смерти Ирен, казалось, на какое-то время отошло на задний план. Но это длилось очень недолго – боль от потери любимой с новой силой пронзила его сознание. Он брёл по нарядным весенним улицам тихого городка словно тень. На нём была чья-то чужая одежда, которую ему выдали в тюрьме вместо прежних лохмотьев. Редкие вследствие раннего часа прохожие оглядывались ему вслед, но, погружённый в мрачные мысли, он не замечал этого…
Когда отец подошёл к парадной двери своего дома, он вдруг услышал, как кто-то окликнул его… по-польски: «Шимек!» Вздрогнув от неожиданности, он оглянулся – на противоположной стороне улицы стояла высокая, стройная белокурая женщина в приталенном длинном пальто, модной шляпке и сапожках на высоких каблуках. У ног её был небольшой чемодан. Красивое лицо женщины было ему до боли знакомым…
http://stihi.ru/2019/08/29/456