Дождь разбросал пригоршни звонких нот по крышам,
Как-будто выплакать хотел свою печаль,
То шелестел в регистре нижнем, то повыше,
А то в миноре септаккордом прозвучал.
В одном лице был дирижёром и маэстро,
От пианиссимо до форте вдруг взлетал,
Аплодисментам явно было здесь не место,
Он не лукавил, а неистово страдал.
Страдал навзрыд душой израненной и чистой,
Дорожки слёз текли по грязной мостовой,
И ночь была такой ненастною и мглистой,
Что мир застыл под всхлип дождя, как часовой.