Макушка невысокого холма.
Венком по кругу наша оборона.
Блокпост в тылу врагов - моя тюрьма.
Здесь важен смысл последнего патрона.
Куреху разменял на лишний "взрыв"
плюс два рожка на шестьдесят отстрелов.
Мы тут для духов, как больной нарыв.
Мой череп рвёт от лишних децибелов.
Держись, браток до смены пара дней!
Поднялся прапор и побрёл куда-то.
Устала плоть впрягаться за коней.
Я видел взрыв в сознании солдата.
Он шёл под гору рослый и пустой.
Уже внизу "поднялся" на растяжке.
И, надломившись, рухнул в сухостой.
А я, дрожа рукой, тянулся к фляжке.
Потом мы без приказа рвали свет,
дробили камни, плакали и выли.
Плечо до сей поры даёт ответ.
Я дважды штопан, но ведь не убили.
Не торопи, бачуха жизнь свою,
сегодня твой черёд калечить горы.
И будь, что будет встретимся в раю.
Шагай на пост, веди со смертью споры!
Даст Бог, вернёшься в отчий палисад,
а мне пора, ревут внизу моторы.
В броне темно, мы пятимся назад.
Нас прикрывая смена гасит "норы".
Ну вот и всё, я дома. Тишина.
А в этот миг под ложечкой Саяда
какой-нибудь (условный) старшина,
хлопочет за живучесть спец. отряда.
Я подымаюсь, водки двести грамм,
ничком в кровать, всё глуше канонада.
Вот так ночами мы пугали мам,
пока войска не вывели из ада.