Снежинки падали, кружа
в своём последнем танце тихо,
и становился выдох вихрем,
и уносил мои слова.
На плечи холодно ложась,
печалью - белым покрывалом,
крошился снег и он не таял.
Мой голос глупо так дрожал.
И то, что некогда пылало,
а после еле-еле тлело,
дотла сгорев, не отболело,
а затвердело, как смола.
И сердце странно каменело.
И я ещё почти жива.
Я буду ждать, я жду, ждала...
тебя, мой пламенный февраль.