я хотел бы тебя спасти,
но твоя взяла;
говорила:
«счастливей всех и не знаю зла!
никогда не любила, да любимой столь не была!»
а сама-то как снег бела.
я хотел бы тебе помочь, только ты не та,
что пришла бы ко мне и расплакалась, как дитя.
ты из тех, кто бежит много лет уж тому спустя,
едва голову не сломя.
я бы смог полюбить тебя, если б ты смогла
подойти мне позволить ближе, но ты была
так верна, так верна!
ты всю жизнь так была умна,
почему же ты с ним слепа?
и куда же пойдёшь, когда сердце погонит прочь?
я хотел, видит Бог, я пытался тебе помочь.
я смотрел на тебя, как смотрит отец на дочь,
как ему не смочь.
ты была так смешна в свой сладкой, но жалкой лжи.
я украдкой глядел на вонзённые им ножи
меж острых лопаток.
покрутись-ка и покажи!
и ещё раз нам расскажи
как ты счастлива с ним, как из дома бежишь в окно,
как мрачнеешь и гаснешь, и белеешь, как полотно,
когда с ним говоришь. расскажи, как хранишь все то,
что давно мертво.
я согласен с тобой: ты давно уж ему жена.
только так ли ты с ним, как со мною была, нежна?
и столь сильно тебе он, как ему ты сейчас нужна?
ничего ты им не должна.
посиди да подумай: я - спасение или дом?
если даже при мне так страшилась сказать о нем,
даже если я знал. я при мнении при своём:
вам не выжить нигде вдвоём,
ни в больной голове, ни в пустой болтовне коллег.
хоть спасение человека - это тоже ведь человек,
я устал, потому что не решение твоих бед,
лишь ещё один арбалет
что нацелен в тебя. я ушёл, да и стал таков.
и не нужно мне больше выискивать синяков
и пытаться понять, от любви или от оков.
потому что я тоже
к этому
не готов.