Проходила мимо родительского дома.
Ослеп, отяжелел как корабль на мели.
Столетний старик ожидает слома.
Не хотела шаг замедлять
и вдруг - точно магнит из земли:
Срубили яблоню! Ту, под которой
я первый раз целовалась.
Тоже мне, Раневская, горевать о деревьях,
когда профукали дом!
Но застыла, смотрю, и такая
мрачная в сердце усталость
словно все мои неудачи
связаны с этим пнём.
А окно! Разбито окно.
Картонка и синяя изолента.
Как можно?! Какой это сделал псих?!
Там мастерская и
папины инструменты…
Господи, о чём я? Дом продан,
отца давно нет в живых.
А дверь всё та же. У меня
звериная память на все эти досочки.
Слева прорезь для почты, звонок.
Вот взметнётся душа:
побегу, позвоню. И мама,
в том самом халате в полосочку,
откроет, засмеётся и придержит
лающего Черныша…
Прочь! Прочь, пока не свихнулась.
Это морок. Фокусы памяти. Детский бред.
Сказано: не оглядывайся. А я оглянулась.
Закатное солнце – в окнах, будто в доме зажгли свет.