Года берут своё. Давно меня перестали мучить любовные перипетии. Все свелось к занимательной механике. Редкие всполохи осознания чистоты партнера дают всплеск забытым ощущениям. Заставляют улыбаться искреннее, отдавать душевно себя вновь, чувствуя взаимность. Но в душе стала селиться боль. Не боль утрат разовых, не та боль, которую каждый испытывает единократно в момент ухода родных и близких. А боль вечная, непоборимая, боль долгая и мучительная как бескрайнее путешествие в одиночестве по шоссе 66 в Америке. С годами уходят близкие. Первые похороны прошли еще перед моими детскими глазами в начале 90-х годов. Хоронили мою прабабушку. Плакал я еще, не осознавая ситуацию, все плакали и я вместе с ними. Затем стали уходить ее сыновья. Хоронили их. Потом их сыновья. Как у Высоцкого: «Уйдут как мы в ничто без сна, и сыновья и внуки внуков в трёх веках...». Когда стали умирать дядья- я уже в полной мере стал осознавать весь трагизм происходящего. Весь ужас. И всю полноту боли. Не так страшно хоронить столетнюю старуху, нежели ее безвременно ушедшего внука или даже правнука. Постепенно, ввиду обилия родственников моя жизнь стала принимать форму, в которой похороны стали явлением раз в полгода обязательным. А то и чаще. В какой то момент приходилось делать гробы, так как не было возможности доехать и купить. Постоянно приходилось заколачивать крышки домовин, отправляя в последний путь. Рытьё могил, панихиды, свечи, плач мужиков и вой баб... Поминовение и сороковые дни слились в бесконечный путь смертей. Все это наложило неизгладимый след на меня. Мое отношение к происходящему поменялось. И с годами пришла боль. Как на кинопленке я видел жизни сотен людей, которые перед смертью держали меня за руки и открывали свои сердца. Все о своих желаниях и поступках, о своих грехах и свершениях. И вместе с этой всей информацией я чувствовал безграничную их доброту и смирение перед судьбой. Почему это делали именно со мной до сих пор не могу понять. Почему они не каялись священникам, которых я приглашал к ним - не могу понять. Почему им проще было открыться мне. Не знаю. Видимо такая судьба у меня. Стали сниться сны.
В одном из них снится бабушкина дача которую я продал много лет назад. Во сне я убираюсь на участке, помня каждое растение, каждый кустик, затем по привычке захожу к соседке Марье Евгеньевне Вороновой. Она говорит что Станислав Филиппович - ее муж умер. Умерла соседка Ирина Борисовна . Все умерли. Играет песня варум Городок и я начинаю рыдать на плече у Марьи Евгеньевны. Просыпаюсь- вся подушка в слезах. Не могу остановиться- плачу во весь голос. Вою как волк на болоте о невосполнимой потере. Может потому что в то время я был счастлив по настоящему ...или мне так казалось.
А днем новые звонки. Умер друг от передозировки. За неделю до этого нашли труп убитого год назад приятеля. Подруга сгорела в ресторане. Баба Шура отмучила тетю Лену.
Ночью у деда сегодня приступ, откачали. Что дальше ? - карусель смертей и скорби. Постоянные исповеди. Последние воли. Стаканы воды. Предсмертные вздохи. Утробные стоны. Какое то наказание. По другому и не скажу. Года берут своё.