Я, когда напиваюсь, не смею звонить незнакомцам.
Я не смею буянить, кричать и ломать столы.
Я не рвусь петь-плясать, и писать, пусть уж старым, знакомцам,
Не хожу и гулять в переулках ночной Москвы.
Я, когда напиваюсь, сижу, как обычно, дома.
И грущу у окна, если выключен в кухне свет.
Забываю подчас, что была я с кем-то знакома,
Что за хмарью ночною придёт обязательно свет.
Нет угара и дыма, и шумных веселых компаний.
Кутерьмы и друзей, приключений... лишь времени бег.
Есть лишь ночь и окно. И немножечко смелых мечтаний.
А вокруг ничего. И меня-то как будто бы нет.
Я сижу и смотрю. Где-то ярко мелькают гирлянды
(Ну какой идиот их не снял по сей день?),
Где-то смотрят кино, кто-то пляшет довольный и пьяный,
По двору перебежками стелется тень.
Ну, и хватит сидеть. Скоро хлынет угрюмое утро.
Скоро двинутся сумерки, позже настанет рассвет.
Я уже не пьяна. А была ли? Возможно. Как будто.
Ухожу от окна, выключается в комнатах свет...