Пока отхлынула молва,
она торопится , дурашка.
Её легенда не нова,
и перевёрнутая чашка.
И кофе, в полной тишине
пролив на рифмы и глаголы,
(неразличимое на дне
из зёрен тонкого помола)
гадает осень до утра.
Подъезд галдит многоэтажный
как ускользнёт из-под пера,
твой рыцарь призрачно-бумажный.
Начнёт безудержно расти,
пригладит грубую щетину,
а ты (девчушкой лет пяти)
конечно, спрячешься за спину.
И надорвёшься, хохоча.
Карикатурно, эпатажно.
Из-за такого, вот, плеча
язык показывать не страшно!
И всё, что было недосуг,
теперь испробуешь на деле:
дразнить предателей, подруг,
не повинившихся доселе,
казнить и миловать себя -
неблагодарная работа,
сломаешь копья Дон Кихота,
стальные мельницы губя...
А ночь, смешав полутона,
и пеленой укрыв овраги,
сотрёт углы, где спят бродяги,
все рассекретит письмена...
твой рыцарь только на бумаге,
и ты по-прежнему одна.