Молви, вещунья-птица, сколько мне жить осталось?
Каркнула зло… боится; так по щеке крылом
Хочет задеть; с чего бы? Это такая малость –
Девять ли, пять столетий… будто забылся сном
Тот, кто завел однажды времени механизм.
Язвами зависть кроет тех, кто почти в могиле;
Слепо презренье к юным – плоти гнилой каприз.
Мертвые равнодушны – лишь бы не разбудили;
Кто-то и в центре ада видит ступени вниз.
Щурится, проклинает тусклый последний луч.
Осень – пора падений, разоблачений – тоже;
Как малокровно небо в робе из сизых туч!
Давит туман на плечи, и холодеет кожа.
Нож входит в плоть так ладно, в скважину будто – ключ.
Вялая роза рдеет; бритвой взрезает око
Немощный лунный луч.
Вся красота – жестока.
Видишь, вещунья-птица, как зарастает кожа…
Победоносно небо в мантии алых туч!
Осень – пора триумфов и преступлений – тоже.
Выбросил я от хлипкой рая калитки ключ.
Ветер уж нарастает… Дьявол не ждет на ложе:
Будет вначале скачка тварях на вороных.
Язвами зависть только крайних лентяев гложет…
Да, нам пора в дорогу! Благо, окончен стих.