Улетаешь девочка, улетаешь птичка.
Ежедневно в небеса ходит электричка.
На перрон пришел июль с маковкою лета,
В свой лазоревый приют проводить поэта.
Мерно колокол пробил, расписанье строго.
Летний день благословил дождиком в дорогу.
Покидаешь не спеша берега зеленые.
Из пожитков — лишь душа, болью убеленная,
Лишь короткий горький век, детские мечты,
И твой белый-белый снег — символ чистоты.
И стихи с твоих ладоней над землей взлетают.
Вьются в сердце белой стаей, в душу мне врастают.
Тишину их голой сути, острой как клинок,
Я однажды смог вдохнуть и выдохнуть не смог.
Время кружит, безоглядно обгоняет нас.
Стужит годы и нещадно вьюжит времена.
Скоро к нам прибудет снег. Скоро, очень скоро,
Забинтует в тишине наш бумажный город.
Заметется, заживится все белым-бело.
И упрямая боль-птица сокрушит крыло.
Ты несла живую боль по ухабам троп земных
И вела нас за собой (слабых, робких и больных)
Показать, что счастье — вот! — Видеть звездный небосвод;
Слушать тихую капель; знать, что вновь придет апрель;
Встретить первое тепло; ждать, как в детстве, Новый год;
И упёршись лбом в стекло, наблюдать, как снег идет…
Ты умела быть живой! Беззаветно жизнь любить.
Жить с судьбою роковой и ее благодарить,
Каждым мигом дорожить. Говорила: счастье — жить!
А теперь стихи читаешь и поешь нам с высоты,
Где цветут неотцветая твои райские цветы.
Ты возьми и непременно напиши о них сама —
Твоя Тэйми вневременно ждет бессрочного письма.
Взгляд с небесной пристани — тихая слеза.
Ты все так же "Пристально" смотришь нам в глаза.