Когда печаль коснётся слуха,
я сам не знаю, что творю:
вступаю в мир причуд и духов
и вызываю тень твою.
Она приходит и послушно
высокий принимает стиль.
Не нов сюжет, но мне не скучно
и расставаться нету сил.
Нет сил терзать себя догадкой,
что это – ложь, что счастья – нет.
Пусть – никогда и пусть – украдкой,
но – вдохновение и свет!
Понять бесплодное цветенье
и то, зачем печаль дана...
Я так сдружился с милой тенью,
что забываю чья она.
* * *
Отдай мне всё, что мне принадлежало –
не дрожь дождя, но россыпи росы.
О, жалости стилет – литое жало –
гроза полузадушенной осы.
Чем объяснить, что ветхие химеры
нежнее нас и жаждут нас хранить?
Тебе не изменяло чувство меры,
но меру чувства нам не изменить.
Воистину, удел нечеловечий –
в невинной чистоте, при чудесах,
прозрачней жеста и темнее речи –
скитаться невидимкой в небесах.
Ждёт муки воплощенья символ плоский.
Что это значит – пребывать везде?
Верни же вкрест сколоченные доски
мифическому зверю и звезде.
Благословляю замкнутость овала
и гибкость осторожную змеи.
Потом поймём, что нам не доставало
на грешном небе – праведной земли.
* * *
Слова, слова... Зачем вы снова
моё перо зовёте в путь?
Одно лишь истинное слово
достойно музыки: «Забудь».
Всё остальное - ложь и лепет,
попытка тщетная спастись.
Напрасно сердце фразы лепит
уже утратившие смысл.
Волненье время успокоит.
Печаль разлука сокрушит.
Я знаю, этот бред не стоит
мизинчика её души.
* * *
Жизнь мною о тебе расскажет,
о том, что ты была на свете.
Перо – топор, а слово – кража.
Казнь состоится на рассвете.
Судьба ударит в барабаны.
Нам кару эту обещали
за то, что не были рабами
и сонной Вечностью дышали.
На что надеялись? Расплата
всегда в конце, а жизнь – мгновенна.
Осталось плоть отдать на плаху
и кровью течь обыкновенной.
Не суждено нам здесь остаться...
Зачем бессмертны души наши?
Как странно на земле встречаться,
переполнять печалью чаши,
заглядывать в живые взоры
из слов засушенных в страницах
и знать, что никогда и скоро
всё повторится. Повторится.
* * *
Сонет
На память оставляют прядь волос,
пасьянс из писем и ночные оды,
в надежде – расстояния и годы
не обратят их в прах. Так повелось.
Но если уберечь не удалось
живое чудо сладостной свободы,
что знак её, что памяти заботы,
когда ничто спасеньем не зачлось?
Как быстро тает ореол реликвий!
Свет покидает избранные лики.
Повержен Бог и веры прежней нет.
Неотвратимо вороны кружатся
в судьбе. И продолжает погружаться
в пространство равнодушное предмет.